Солнце уже взошло, но в избе было
темно. Источником света являлись огонь в печи, горящая лучина и
небольшие прямоугольные оконца почти под потолком. На стенах были
развешены мухоморы, ожерелья из нанизанных на нить сушеных ягод,
пучки трав и веток. На многочисленных полках стояли закрытые сверху
полотном и перевязанные верёвкой высокие глинянные сосуды и
низенькие пузатые горшки, а также разной глубины миски, плетеные
корзинки и каменные ступки. На полу разместились вязанка дров,
большие корзины, совсем старая просмолёная бочка и огромных
размеров деревянная ступа. К стене был прислонён массивный ухват,
рядом с ним распушила свой хвост метла. На печи сверху была
оборудована лежанка, на ней восседал огромных размеров чёрный кот,
который оценивающе смотрел на Марику немигающим взглядом. Его
жёлтые стеклянные глаза впились в неё, но Марику это нисколько не
смущало. Сама она сидела за добротно сколоченным деревянным столом
на косоногой табуретке напротив лохматой древней старухи, и
нетерпеливо стучала пальцами по столешнице. Высохшими морщинистыми
руками старуха с усилием и сосредоточенно разминала что-то в
небольшой ступке, беззвучно шевеля губами и изредка подливая в
ступку кипятка из стоявшего рядом ковша, от чего каждый раз избу
заполнял какой-то удушливый едкий запах. Закончив перетирать смесь,
она долила в неё ещё одну порцию горячей воды и быстрым движением
опрокинула содержимое ступки в плоскую глиняную миску. По
поверхности жидкости пошли тёмного цвета разводы, которые через
некоторое время застыли, образуя сюрреалистичного вида картину.
Разглядывая её, старуха наклонилась над миской, приблизив к лицу
лучину.
– Дальняя дорога, – наконец изрекла
она, подняв голову и воззрившись на Марику.
Та нахмурилась и кивнула в ответ.
Старуха вновь склонилась над смесью.
– Добрый
молодец, – продолжила старуха и добавила:
– Очень ладный.
Марика скрестила руки на груди.
– Ничего хорошего, – она опять
посмотрела на Марику исподлобья.
Марика вздохнула и, повернув голову
к печи, сказала, обращаясь к коту:
– А бабушка-то у нас – шутница.
Кот фыркнул, а старуха рассмеялась,
обнажая большой и, кажется, единственный зуб насыщенного
желто-коричневого цвета. Отсмеявшись и бросив на Марику насмешливый
взгляд, она опять уткнулась в растёкшиеся в миске разводы.
Пошевелив обескровленными губами, она подняла голову и произнесла
громко и чётко:
– Хозяин говорит, будешь следить за
тёмной чащей.
Марика с удивлением подняла брови и
спросила:
– За всей чащей?
– Нет, разумеется, – мотнула головой
старуха. – От болота и до дворца.
– Не согласна, – ответила Марика
после короткого раздумья.
Старуха смотрела на неё в упор.
– Да ты, я посмотрю, ещё
большая шутница, – сухо сказала она.
Марика поджала губы. Разумеется,
давать такой ответ колдуну было скверно, тем более, что она сама
обратилась к нему с просьбой. Но, во-первых, она не являлась его
подданой и имела возможность отказать, хотя, как она ясно понимала,
не без последствий для себя. А во-вторых, и это было главное,
поступившее предложение она считала абсолютно неприемлимым,
поскольку обязанности, которые хозяин собирался на неё возложить в
обмен на помощь, требовали определённой кровожадности, которая не
была ей присуща.
– Что же мне делать? – Марика
всплеснула руками. – Срок уплаты долга уже прошёл!
Старуха пожала плечами и произнесла
укоризненно:
– О чём вы с матерью раньше
думали?
Марика тяжело вздохнула. О чём
думали? Надеялись расплатиться. С тех пор как три года назад отец
не вернулся из военного похода, долги накапливались как снежный
ком. Они с матерью остались вдвоем, их вотчина была небольшой и
небогатой, а в прошлом году случился неурожай. Чтобы прокормить
людей матери пришлось идти на поклон к соседу, который мог себе
позволить помочь им, поскольку его владения были значительно больше
и приносили ощутимый доход. К тому же, сам он состоял в княжеской
дружине, и имел троих взрослых сыновей, также участвовавших в
противостоянии местного князя с соседними землями, что позволяло
привозить домой богатую добычу в случае успеха. А вот от их двора
воевать теперь уже было некому.
