— Шурочка, вот радость, вы живы! —
раздалось на самым ухом. — А мы уж так перепугались…
Поморщившись, я осторожно приоткрыла
один глаз, разглядывая лабораторию, где только что рванул новый
дистиллятор. Кто-то из лаборантов оставил его без охлаждения, а я
как раз зашла… Помню только, как протянула руку, чтобы все
подключить как нужно, и тут…
— Машенька, бегите скорее, скажите
его светлости, что с Шурочкой все хорошо, он ведь наверняка слышал
взрыв! — продолжил радостный голос.
Обладательницу голоса я не могла
разглядеть, поскольку полулежала, а она стояла где-то за моей
головой, у изголовья… дивана?
Кто поставил в лаборатории
диван?!
Нет, идея неплохая, если придется
ночевать из-за затянувшегося эксперимента, но все-таки странно… И
кто так настойчиво называет меня Шурочкой? Терпеть не могу, когда
мое имя так сокращают, Саша еще куда ни шло, но Шурочка… Даже
заведующий лабораторией себе такого не позволяет.
— Это все ваши модные веяния,
доигрались в свою алхимию, — с упреком продолжил голос.
Превозмогая слабость, я привстала на
локтях и повернулась, чтобы понять, кто тут так запросто отчитывает
ведущего научного сотрудника, то есть меня, да еще и в таких
необычных выражениях.
Дама в старинном платье, с высокой
прической из седых буклей обеспокоенно смотрела на меня, сжимая в
руках кружевной платочек. Чем-то напоминала нашего старшего
лаборанта, но различия были очевидны.
Зажмурившись, я помотала головой,
чтобы прогнать видение, потом, приоткрыв один глаз, снова
посмотрела на даму. Все то же самое. А главное — лаборатория
переоборудована под жилую комнату. Ни приборов, ни вытяжек по
стенам, ни столов… Нет, стол один имелся — большой, из темного
дерева, с резными изогнутыми ножками. И на нем дымился какой-то
непонятный короб с раскуроченным торцом.
А еще осколки битого стекла возле
окон. Похоже, тут взорвалось что-то посерьезнее дистиллятора.
— Слава богу, что на сей раз
обошлось, — вздохнула дама. — Вот увидите, папенька запретит на
этот раз. Сколько можно?!
Приложив руку ко лбу, я обвела
помещение взглядом. Да, все то же место, только… как будто усадьба
и впрямь обитаемая, а не переделана под лабораторию БиНИИ, где я
вот уже десять лет работаю научным сотрудником.
Что-то царапнуло лицо, когда я
подняла руку. И тут я обнаружила, что на мне такое же старинное
платье с пышными рукавами и кружевными манжетами. Кружево жесткое и
довольно колючее — оно и царапнуло.
— Ничего не понимаю… — я посмотрела
на даму в надежде, что она все прояснит. Но та только радостно
пялилась на меня, продолжая комкать платок.
Дышать становилось все труднее,
что-то давило не ребра. Посмотрела вниз — так и есть, в бока
впивался туго затянутый корсет. Тут и безо всяких взрывов
дистиллятора можно отключиться!
— Да в конце-то концов, что тут
происходит?! — рявкнула я на даму.
Та, охнув, беспомощно распахнула
глаза и повернулась к двери, обе створки которой как раз начали
медленно распахиваться.
На пороге появился седоватый мужчина
с короткой, тоже седой бородой, в черном костюме, тоже старинном —
сюртук и брюки выглядели так, будто он собрался позировать для
исторической фотографии. И вид у него был весьма позерский —
какая-то напускная свирепость во взгляде.
— Оставьте нас, Виринея Петровна, —
резко сказал он.
Даму как ветром сдуло.
Сев на диване, я оттянула рукой
нижний край впившегося в тело корсета и вопросительно посмотрела на
мужчину. А он, пододвинув стул, сел напротив и устремил на меня
взгляд исподлобья. И взгляд этот был уже совсем другим — усталым и
ожесточенным.
— Значит, так, голубушка, — безо
всяких предисловий сказал он после небольшой паузы. — Если хотите
выжить — с этой минуты слушайте меня очень внимательно…
