Тана
— Как же так, гражданочка? — спросил
заместитель начальника трудовой колонии планеты Хесс, некто «Д.
Дадено», и посмотрел на меня с укоризной. — Как вы оказались
здесь?
— Как и все: была доставлена на
аэробусе.
— Я не о том. За что вы получили
срок?
— За принципы.
— Нет, вы получили срок за
превышение полномочий, порчу чужого имущества и оскорбление
начальства, — перечислил Дадено и вздохнул горестно, словно его
искренне интересует моя судьба и мой срок. — Неприятно,
гражданочка. Я привык к самым разным арестантам – кого только не
отправляют на Хесс! – но полицейских здесь еще не бывало. Вы
первая.
«Хоть в чем-то я первая», —
поздравила я себя и потерла место на плече, куда меня сегодня
ужалила игла. Сразу по прибытии на Хесс мне, как и остальным в
партии новеньких, ввели блокатор эо, психической энергии.
— Укол будут делать раз в неделю, —
пояснил Дадено, заметив, как я морщусь, трогая плечо. — Вы быстро
привыкнете.
— Вряд ли…
— Привыкнете-привыкнете... Для
психокинетика потеря эо поначалу кажется инвалидностью, но скоро вы
поймете, как прекрасна и удивительна жизнь без психических
способностей.
Я недоверчиво посмотрела на мужчину.
Он искренен или нарочно меня дразнит? Увы, без эо я не могу этого
понять – привыкла полагаться на энергетику и узоры ауры. А по одной
только внешности решать, что он за фрукт – дело гиблое; я всегда
проваливала тесты по физиогномике.
— Я выпускник той же академии, где
учились вы, — все тем же голосом сочувствующего доброго дядюшки
сказал Дадено. — Тот же факультет, та же специальность. Нас с вами
учили одному и тому же. Так скажите, — мужчина склонился ко мне, и
под весом его тела панель замигала, — как вы могли нарушить главное
правило психокинетиков и злоупотребить силой? Что заставило вас
поступить так?
Этот вопрос мне часто задают в
последнее время, но правда никому не интересна. Больше я ничего
доказывать не буду – все уже решили за меня.
— Меня довели, — равнодушно ответила
я и стала изучать ноготь, который прищемила сегодня в аэробусе.
Дадено цокнул языком и вернул своему
грузному телу нормальное положение; кресло под ним жалобно
застонало. Сложив руки на груди, он протянул:
— Вы не на курорте оказались, да и
сумма, которую вам надо отработать, весьма и весьма велика. Вы
надолго здесь, гражданочка. Надеюсь, долгий срок поможет вам
сделать правильные выводы.
— Не беспокойтесь, — отозвалась я, —
выводы уже сделаны.
— Спишу вашу самоуверенность на юный
возраст. Мы с вами еще поговорим, когда освоитесь. А сейчас идите и
открывайте для себя волшебный мир физического труда и дисциплины.
Добро пожаловать на Хесс!
Из кабинета замначальника колонии
меня вывели двое широкоплечих молодцев с ничего не выражающими
лицами; один шел впереди, другой сзади, я смотрела по сторонам.
«Стороны» взгляд не радовали. В поле моего зрения вдруг появилось
яркое пятно, оказавшееся женщиной в желтом костюме; женщина
заполняла уборочных роботов чистящим порошком. Такой яркий цвет
костюма нужен, чтобы издалека видно было?
Один из молодцев подтолкнул меня
вперед и сделал это довольно грубо, хотя толкать меня причины не
было. Меня провели в душное помещение с влажным воздухом; у правой
стены стояли высокие кабины – гигиенизаторы.
К нам подошел хозяин этих
гигиенических владений, круглоглазый апранец. Для своей расы он,
впрочем, недостаточно круглоглаз, да и типичной для апранцев
рыжести шевелюры я не заметила. Отметив что-то в служебном
планшете, он окинул меня взглядом, объяснил, что нужно делать в
гигиенизаторе, и велел зайти в третью кабинку.
Я пошла к кабинке, радуясь про себя,
что меня определили в трудовую колонию, а не в тюрьму. В тюрьмах,
особенно в тех, куда попадают не богатые, не знаменитые и не
политические, с заключенными обходятся куда жестче, и об отдельной
кабинке гигиенизатора и обращении на «вы» можно только мечтать. Я
зашла в кабинку, разделась, с тоской посмотрела на свои вещи,
убрала их в красный ящик и нажала красную кнопку.
