Глава 1. Крысиная норка.
Ветер, пахнущий речной водой и жжёной листвой, хлестал Богдана по лицу. Он мчался по набережной, и алые клены, выстроившиеся в ряд, мелькали слева кровавым пятном. Сзади, неотступно, как тени, висели двое. Их дыхание не сбивалось, их шаги были мерными и точными, словно их двигал не организм, а неведомый механизм. Он знал – это убийцы.
Резкий поворот в узкий проулок между глухими стенами гаражей стал актом отчаяния. Надежда вырваться на следующую улицу умерла, едва успев родиться. Тупик. Высокий забор с колючей проволокой намертво преграждал путь. Воздух здесь был спёртым, пахнущим остывшим металлом, пылью и кислым душком гниющей органики.
В самом углу, у сложенного из старого кирпича забора, темнела груда городского отребья: спутанные провода, сломанные ящики, чёрные разорванные пакеты с тёмной жижей. И на самом верху – большой, промокший до серости лист гофрированного картона, будто саван для всего ненужного.
Шаги преследователей, ровные и неумолимые, уже заполняли узкое пространство переулка. Они знали, что он здесь. Богдан, не раздумывая, нырнул в кучу хлама. Острая пружина впилась в бок, в нос ударило смрадом плесени и разложения. Он натянул на себя тяжёлый, мокрый картон, вжался в мусор, стараясь не дышать, пытаясь слиться с гнилью и тленом.
Они вошли бесшумно. Двое. Их высокие, широкоплечие силуэты чётко вырисовывались на фоне чуть более светлого ночного неба, словно вырезанные из чёрной бумаги. Они замерли, осматривая тупик. Ни слова, ни звука. Только свист осеннего ветра в проводах где-то наверху.
Потом они начали приближаться. Медленно, неотвратимо. Их тени поползли по стенам, накрывая его укрытие. Отступать было некуда. Сзади – холодный, непробиваемый кирпич. Впереди – смерть в лице двух безмолвных призраков.
В Богдане что-то щёлкнуло. Острый, холодный компас страха и ярости указал единственное направление – атака. Он не сдавался. Не тогда.
Лёжа на боку, в неестественной позе, он приподнял край картона. Пистолет уже был в его руке – холодный, тяжёлый, знакомый. Он не целился. Он просто навёл ствол в центр ближайшей тени и спустил курок.
Хлопок.
Резкий, сухой звук, громоподобный в оглушающей тишине, ударил по стенам. Первая пуля ударила ближайшего убийцу в живот. Он рухнул на асфальт с глухим стоном, и его крик был первым и последним звуком, который Богдан от них услышал.
Второй замер на мгновение, его силуэт дрогнул, рука рванулась под куртку.
Хлопок.
Вторая пуля, выпущенная почти сразу же, нашла свою цель. Тень дёрнулась и осела на землю, накрыв своего товарища.
Тишина. Глубокая, давящая, оглушённая тишина, в которой было слышно, как где-то далеко сигналит машина. Пахло порохом, пылью и свежей кровью.
И тут, словно по сигналу, за пределами переулка истерически залаяла собака. Резкий, испуганный лай, который почти сразу же перешёл в скулёж, будто его горло перехватила рука.
Богдан лежал неподвижно, прислушиваясь. Пистолет в его руке дымился. Его серые глаза с холодной ясностью различали каждую трещину на асфальте. Ни страха, ни паники. Только ледяная концентрация и понимание: нужно исчезнуть.
Он отбросил картон, поднялся, отряхивая с костюма прилипшие травинки и сор. Он не подошёл к телам. Он уже всё понял. Быстрый взгляд вокруг, прислушивание к ночи. Ни новых шагов, ни криков. Только завывание ветра.
Он развернулся и скользнул в темноту, двигаясь быстро и бесшумно, как и его преследователи всего несколько минут назад. Он растворялся в ночи, становясь её частью, оставляя позади лишь два тёмных пятна на асфальте и память о двух хлопках, разорвавших осеннюю ночь. А в голове стучала одна мысль: «Это ещё не конец. Это только начало».
