Я сидела в опустевшем кабинете Рэя и
читала.
Вообще-то я не должна была здесь
находиться. Я была лишь стажёром имперской разведки, мой наставник
был арестован, и мне следовало сейчас смирно лежать в общей
спальне, как и другим студенткам Второй Академии.
Но вместо этого я при свете
настольного артефакта сидела над древним томом из имперских
архивов, пытаясь найти хоть один намёк, что древние сидды-драконы
знали о руне бессмертия. Безуспешно.
Зачем вообще я этим занималась? Рэй
наверняка досконально изучил архивы до меня.
Но я не знала, что ещё делать, и
чувство растерянности и беспомощности меня убивало. Поэтому,
оставшись его заместительницей, я делала всё, чтобы хоть как-то
продолжать дела. Проверила всё отделение на следящие артефакты с
помощью Шаеса, навела тщательный порядок в кабинете Рэя и в
остальных залах, заново активировала Хата и потребовала, чтобы
голем дал мне доступ в комнаты Рэя…
…В спальне Рэя всё было перевёрнуто
вверх дном. Сцепив зубы, я прибралась и там. С Берном я старалась
не пересекаться, ведь именно его свидетельство, что Рэй утаил от
имперской разведки важнейшие артефакты, упекло моего упрямого
наставника под арест. Впрочем, был ли у Берна выбор? Солгать новому
главе разведки ради принца-предателя, который даже не был ему
близким другом? Рискнуть головой?
Я вздохнула, потирая виски. И тут из
зала раздалось тихое шипение.
Я замерла. Я знала этот звук. Именно
так включался артефакт дальней связи, но это было невозможно.
Нельзя активировать пьедестал без подтверждающего сигнала отсюда, а
я была здесь одна!
Я опрометью бросилась из
кабинета.
В полутёмном зале было совершенно
пусто. Дежурила одна я, и не было ни одного агента, способного
активировать артефакт. Но тем не менее внутри статуи-пьедестала
клубился туман, обрисовывая безликую фигуру. Некий таинственный
незнакомец играючи сломал защиту имперской разведки… и сейчас он
был передо мной.
Я глубоко вздохнула и выдохнула,
успокаивая дыхание. Я не покажу пришельцу своего страха.
– Итак, вы смогли взломать артефакт
дальней связи и скрыть ваше лицо, кем бы вы ни были, – произнесла
я. – Что вам нужно?
Короткий тихий смех.
– У бывшего главы разведки есть
некоторые трюки в рукаве, знаешь ли.
Искажённый голос. Чужой. Но такие
знакомые слова.
– Отец? – прошептала я.
– Гриссёнок, – голос отца смягчился.
– Ты одна, как я вижу?
– Да. По твоей милости, – я
подбавила в голос горечи. – Рэй арестован, а меня вот-вот вышибут
из разведки следом за ним.
– По моей милости?
– А по чьей же ещё?
Я скрестила руки на груди, глядя на
туманный силуэт того, кто некогда был Маркусом Рише. Мой
бессмертный отец, проживший десятки жизней, владеющий таинственной
руной-татуировкой, позволяющей перемещаться из разума в разум.
…Когда мне было десять, мой отец
внезапно изменился. Он будто вдруг заметил, что я существую, и
начал разговаривать со мной, рассказывать необыкновенные вещи,
тренировать, учить… обращаться со мной, как с любимой дочерью, а не
как с пустышкой, родившейся в правящем доме без дара.
Я любила его. Очень. Больше всех на
свете.
Три года спустя он погиб во время
дворцового переворота.
Я оплакивала его. А потом встретила
Рэя, бывшего принца великой династии и агента имперской разведки,
который рассказал мне, что мой отец не погиб. Что тело Маркуса Рише
было для него лишь временным вместилищем, а теперь он захватил
другое тело.
Имперская разведка охотилась за
отцом, чтобы любыми средствами вытащить из него тайну бессмертия.
Рэй мечтал отомстить ему за безумие своего отца и смерть брата.
А я… я, кажется, хотела его
спасти.
– Ты хочешь сказать, что ты – не
леди Алетта? – произнесла я вслух. – Что вовсе не ты перетряхнул
имперскую разведку, подстроил самоубийство её главы и подбил лорда
Джавуса на то, чтобы арестовать Рэя, дабы отобрать украденные у
тебя артефакты?
