В юности у меня был переводной сборник детективных историй: каждый рассказ насчитывал то ли семьдесят, то ли семьдесят пять слов – точно больше пятидесяти. Тогда я не оценил эту компактность: истории слишком быстро заканчивались, хотя парочка меня сильно впечатлила. Много лет спустя, в 2016 году, я увлёкся короткими хоррор-рассказами, написал их до чёрта и под это дело создал в ВК паблик «Короткие летние ночи кошмаров», где каждый текст не превышал объём в две вордовские страницы. «КЛНК» презентовался как бар, увеселительное заведение, в котором каждый посетитель мог «принять на грудь» крепкий рассказ или угостить завсегдатаев своим. В какой-то момент мне захотелось ещё более миниатюрных историй, буквально на несколько предложений. Я вспомнил сборник с крошечными детективами. Нужен был лимит слов. Раз «КЛНК» – бар, то пусть будет пятьдесят. И название пришло само собой: шоты. Формат читателям понравился. Подключились коллеги, придумывая шикарные пятидесятиграммовые истории, состоялось несколько хэллоуинских чемпионатов. Шоты вышли за пределы паблика и зажили своей жизнью, что не может не радовать. Позже до нас докатилась и мода на драбблы – формат рассказов из ста слов, придуманный в Великобритании ещё в 80-е. Фух, что-то я заболтался, в этом предисловии уже почти двести слов, чудовищная расточительность. Закругляюсь, оставляя вас с целым сборником, в котором вы найдёте дюжину моих миниатюр, включая одну никогда и нигде не публиковавшуюся, а главное – более сотни превосходных шотов от талантливых современных авторов. Ваше здоровье!
Максим Кабир
СОБАКА БЕРКОВИЦА
Вообразите, психопат клялся, что убивать его заставляла соседская собака. Бедные парочки в автомобилях… Сержант покачал головой. Он курил у дома маньяка, когда сквозь штакетник просунулся, виляя хвостом, сенбернар.
– Почему бы не перерезать этой суке глотку? – спросила псина.
– Моей мамаше? – уточнил сержант оторопело.
– Ну.
Сержант почесал затылок. Пёс принялся вылизывать яйца.
НА ЯРМАРКЕ
Гадалка сказала, что жить мне осталось пятьдесят слов. То есть, уже сорок. Чёрт!
Пырнул стерву ножом. Кровь. Труп продолжает вести подсчёт. «Двадцать семь!». Экономить! Бежать! Балаганные карлики хохочут. Зеркальный лабиринт. Задыхаюсь. Лицо старухи дробится в зеркалах! Считай! Сколько слов осталось? Десять? Надо успеть заткнуться. Дверь впереди. Всё!
«Всё», – повторило эхо.
ТАНЕЦ
Из колонок лился Чайковский. Балерина танцевала на сцене. Кружилась, вспоминая измены. Предательство. Единственному зрителю мешали аплодировать наручники. Изящные ножки порхали возле его лица. Прикрепленные к пуантам бритвы полосовали кожу. Быстрее! Взлетай! Сила искусства свежевала до восхищённо оскалившегося черепа. Бритвы чиркнули по кости. Красный лебедь приземлился в лужу крови и поклонился.
КРАСОТА ТРЕБУЕТ ЖЕРТВ
В красоту своей дочери она вкладывала огромные деньги.
– Ты будешь, как Барби.
Голени сверлятся хирургической дрелью. В дыры вгоняются стальные штифты. Аппарат Илизарова растягивает ноги. Стамеска и молоток. Хруст костей.
– Вы теперь – настоящая королева, – умиляется доктор.
Девочка ковыляет на ходунках по больничному подиуму.
– Мамочка, прошу, не надо больше.
– Надо, сладкая.
МИНУТА ОТКРОВЕНИЯ
– Я люблю тебя, – сказала она.
– Но откуда ты знаешь, что я – это я?
– О чём ты, милый?
– Я могу быть пришельцем, убившим твоего мужа и принявшим его облик.
– Не говори глупостей.
Сорок лет счастливой семейной жизни. Смерть в один год.
Внуки, ремонтируя дом, нашли на заднем дворе старые человеческие кости.
КРЮГЕР
Одноклассники дразнили его Крюгером. Из-за кожи, испещрённой оспинами. Из-за дурацкого свитера, подаренного мамой. Девочки хихикали за спиной. Однажды он вставил в старую перчатку четыре перочинных ножа. Надел её и пошевелил пальцами-лезвиями. Ухмыльнулся. Крюгер, говорите?
