Глава 1: Неудачное воплощение
«Существует старая мудрость: «Не рой другому яму». Существует новая: «Не ковыряйся в коде реальности, иначе реальность начнет ковыряться в тебе». Обе игнорируются с завидным постоянством»
Воплощение – это всегда как жесткая перезагрузка сервера во время критического обновления. Ты никогда не знаешь, в каком состоянии загрузишься обратно. Целы ли файлы конфигурации. Не словишь ли ты синий экран смерти прямо посреди церемониала в свою честь.
В моем случае сервером оказалось тело по имени Элиэ бен Том, а обновлением – его внезапная и, надо сказать, крайне некстати случившаяся кончина. От божественного ли перста, от несварения ли – легенда прикрытия умалчивала. Мне же было глубоко все равно. Мое дело – занять освободившуюся вакансию. Вакансию писца в рыбацком городишке Кефар, что пах, как я немедленно выяснил, не то чтобы рыбой. Он пах тотальной, всепоглощающей, монументальной Рыбой. Рыбой, которая победила, съела всех своих врагов и теперь празднует триумф, медленно разлагаясь на солнце вместе с деревянными доками, в которые она была когда-то выгружена.
Сознание загружалось частями, с ошибками и пропусками кадров. Сначала – тактильные ощущения. Жесткая циновка под спиной. Холод каменного пола, пробивающийся сквозь нее. Тяжелое, влажное одеяло, от которого пахнет овечьим потом и дымом. Потом – обоняние. Рыба. Дым. Гниющие водоросли. Человеческие испражнения. Что-то сладковато-приторное, вероятно, местный самогон. И поверх всего – стойкий аромат дешевого масла для светильников и старого пергамента. Это был запах моего нового тела. Запах Элиэ.
Слух подключился со скрипом. Где-то далеко кричали чайки. Ближе – приглушенный женский плач. Еще ближе – размеренное, монотонное бормотание. Мужской голос. Он читал что-то на местном наречии, гортанном и непривычном. Я знал его, этот язык. Он был загружен в мой базовый софт как «Хонхский (Общеупотребительный) v.7.2». Но между знанием языка в теории и восприятием его на слух, когда тебя трясет мелкой дрожью посмертной лихорадки, – лежит пропасть, сравнимая с попыткой объяснить принципы квантовой запутанности пользователю, который только что обнаружил, что мышкой можно не только прибивать бумаги к столу.
– …и да примет Оонта его душу, да не возьмет Утахим его грехи, да не поразит Аштарот его род до седьмого колена за долги перед ростовщиком Мордехаем…
Ага. Отпевание. Мое. То есть Элиэ. Отлично. Просто восхитительно. Стартовые условия всегда подбираются с особым, чисто системным цинизмом.
Я попытался открыть глаза. Веки слиплись, будто их склеили самым дешевым корпоративным клеем. С третьей попытки мне это удалось.
Потолок был низким, сколоченным из грубых, почерневших от времени и влаги досок. По углам шевелились тени от пламени единственной масляной лампы. Я медленно, с скрипом, словно первый раз в жизни, повернул голову набок.
У моих ног сидела полная женщина в темном платке и заламывала руки, тихо причитая. Это, судя по загруженному досье, была Мирьям, вдова покойного. Рядом с ней стоял худощавый мужчина в длинном, потертом одеянии и с свитком в руках. Он и был источником бормотания. Жрец. Местный низкоуровневый системный администратор, отвечающий за проведение ритуалов, ублажение богов и, судя по всему, взыскание долгов с покойников.
Он заметил, что я смотрю на него, и на мгновение сбился с ритма. Его глаза расширились. Он перевел взгляд на меня, потом на свиток, потом снова на меня. Он выглядел точно так же, как техподдержка первого уровня, когда к нему внезапно обращаются с проблемой, выходящей за рамки заученного скрипта.
– Элиэ? – сдавленно проскрипел он. – Сын Тома? Это ты?
Голос мой был чужим. Сиплым, слабым. Гортань саднило, словно я наглотался стекловаты.
