1. Глава: Пробуждение в чужой коже
Виктор Крамов проснулся не от будильника – будильники в хосписе не нужны, там время течет по другим правилам. Он проснулся от тишины. От оглушительного, невозможного отсутствия боли.
Первые секунды он лежал неподвижно, боясь пошевелиться. За последние месяцы каждое утро начиналось с инвентаризации страданий: артрит в суставах, камни в почках, давящая боль в груди. Его тело превратилось в музей человеческих недугов, где каждый экспонат требовал отдельного внимания. А сейчас… ничего. Даже привычного покалывания в пояснице не было.
Он осторожно вдохнул – и воздух вошел легко, без хрипов и кашля. Глубоко, до самого дна легких. Крамов не помнил, когда последний раз мог дышать так свободно. Наверное, лет тридцать назад.
– Черт возьми, – прошептал он и замер. Голос звучал иначе. Не хрипло, не надтреснуто. Молодо.
Он поднял руку перед лицом и едва не вскрикнул. Вместо пергаментной кожи, испещренной венами и пигментными пятнами, он увидел гладкую, сильную ладонь. Пальцы двигались без скрипа суставов, кожа была упругой, розовой. Это была рука тридцатилетнего мужчины.
Галлюцинации, – подумал он. – Морфий. Или я уже умер, и это какая-то предсмертная иллюзия.
Но галлюцинации не пахнут. А здесь пахло… чем-то стерильным, но не больничным. Озоном. Металлом. И еще чем-то неуловимым – будто воздухом после грозы.
Крамов медленно сел на кровати. Не на больничной койке с продавленным матрасом и скрипучими пружинами, а на чем-то, что больше походило на произведение искусства. Кровать была выточена из цельного куска какого-то темного материала, который переливался в неярком свете, словно черный жемчуг. Никаких углов, только плавные линии. Даже матрас казался частью единой конструкции.
Комната… Нет, это было не комнатой. Это было пространством. Стены плавно перетекали в потолок, а потолок – в пол. Все выдержано в оттенках серебра и глубокого синего. В одной из стен – если это можно было назвать стеной – виднелось зеркало. Огромное, во всю высоту.
Крамов встал. Ноги держали его уверенно, без привычного головокружения. Он подошел к зеркалу и увидел…
Себя. Но не того себя, которого он помнил из последних лет жизни. Он увидел Витьку Крамова с третьего курса исторического факультета МГУ. Темные волосы без единой седины, прямые плечи, плоский живот. Даже шрам на подбородке, оставшийся после драки в студенческом общежитии, был на месте. Но глаза… глаза остались прежними. Усталые, полные горькой мудрости семидесятилетнего человека, пережившего развал страны, смерть жены, предательство друзей и медленное умирание в больничной палате.
– Что за дьявольщина? – пробормотал он, касаясь зеркала. Отражение повторило движение с пугающей точностью.
– Добро пожаловать в новую жизнь, Ваше Величество.
Крамов обернулся так резко, что едва не потерял равновесие. В дверном проеме – а когда успела открыться дверь? – стояла женщина. Высокая, стройная, в строгом костюме цвета морской волны. Светлые волосы собраны в безупречный пучок, макияж нанесен с хирургической точностью. Она была красива той холодной, неприступной красотой, которая больше пугает, чем привлекает.
– Кто вы? – Крамов инстинктивно отступил к зеркалу. – Где я? Что происходит?
Женщина улыбнулась. Улыбка была идеальной – и абсолютно неискренней.
– Меня зовут Селена Ва. Я ваш куратор. – Она сделала шаг в комнату, и дверь бесшумно закрылась за ней. – Что касается того, где вы находитесь… Добро пожаловать на борт флагмана "Наследие", Ваше Величество. Вы в безопасности.
– Ваше величество? – Крамов почувствовал, как в голове начинает пульсировать знакомая головная боль. Единственное, что осталось от старого тела. – Послушайте, мисс… как вас там… Ва. Я не знаю, что это за розыгрыш, но я обычный пенсионер. Был пенсионером. Умирающим пенсионером. Последнее, что я помню – подписывал какие-то бумаги в хосписе…
