- Мне кажется, или твои волосы стали светлее?
Вопрос Катрин застал меня врасплох. Возможно, для кого-то это
была простая бытовая ситуация. Но не для меня.
МОИ ВОЛОСЫ СТАЛИ СВЕТЛЕЕ?!
- И кожа бледнее, - словно издеваясь, продолжила подруга.
Я сосчитала до трёх и медленно выдохнула.
- Вчера я нашла в нашем генеалогическом древе альбиносов, - с
видом человека, не находящим сей факт странным, сказала я.
- Альбиносы? – нахмурилась Катя, она же Катрин – когда сильно
меня бесила, - Это такие жуткие типы с белой кожей и красными
глазами? Как в фильме по книге Дена Брауна?
Я закатила глаза.
- Это такие типы, у которых отсутствует меланин в крови.
- И у тебя такой был в предках?! – Катрин вытаращилась на меня,
как на посланницу дьявола.
Собственно, ею самой я, по ходу дела, и являлась…
Вот только никаких альбиносов в моей родословной не было. И
волосы мои светлели совсем не из-за отсутствия меланина в
крови.
Они просто седели.
Чем пугали меня до жути.
- Если верить моей прапрапра-и-так-далее-бабке, - процедила я и
присосалась к своей соломинке.
Пить алкогольные напитки во время обеденного перерыва,
естественно запрещалось. Но вы попробуйте не выпейте, когда ваши
волосы седеют.
- И это теперь навсегда или это как-то лечится? – продолжила
вбивать в меня гвозди Катрин.
- Калечится, - огрызнулась я, - Кать, тебе что, больше
поговорить не о чем?
- Мне нравится цвет твоих волос! – искренне возмутилась
подруга.
- А… - как-то сразу сдулась я, - Тогда ладно.
- Я даже думала спросить, что это за краска, - она пропустила
между своих пальцев прядь моих волос и глубоко задумалась, - Твоя
затянувшаяся осенняя депрессия, наконец, прошла?
О! Хо-хо! Она только вошла во вкус… Это неделю назад я думала,
что совсем излечилась и теперь всё будет нормально, но сейчас я
точно уверена – со мной уже никогда ничего не будет нормально. Не
после того, что случилось…
***
Всё началось в тот день, когда я бездумно бродила по просторам
магазинов женской одежды, по случаю распродажи ломящихся от
наличествующего товара, и случайно наткнулась на неё…
Она шла прямо на меня, не останавливаясь и не сворачивая; её
лицо было измождено - под глазами залегли тёмные круги, а взгляд
самих глаз пугал до жути своей безжизненностью и апатией.
Я остановилась перед ней, надеясь пропустить вперёд, но с
удивлением обнаружила, что девушка тоже остановилась.
Я смотрела на неё, не понимая, как можно было запустить себя до
такого состояния? - и видела в её глазах, что она с таким же
интересном разглядывает меня.
Страх липкой змеёй пополз по моей спине…
Вокруг девушки стояла рама.
И одежда на ней была моя.
Матерь божья, меня что, летучие мыши покусали?!...
Естественно, я нагло вру - всё началось намного раньше. Я
перестала есть. Просто в какой-то момент поняла, что подобной
потребности мой организм не испытывает. Пришлось заставлять себя,
затем приучать к приёму пищи хотя бы два раза в день, а затем –
ставить себе будильник-напоминалку, чтобы не забывать вовремя
пополнить свой бак. Потом я поняла, что не пью жидкости. Вообще. С
этой бедой я тоже справилась посредством стикеров - записочек с
напоминанием, функции «задача» на моём телефоне и! – бутылки воды,
всегда стоящей на моём рабочем месте.
Не сказать, чтобы вся эта ситуация меня не озадачивала… я просто
была напугана до смерти!
Но пока мои ноги держали меня, а тело не подавало признаков
приближающейся кончины, я решила сохранять остатки оптимизма и
рассчитывала списать всё на осеннюю депрессию. Вот только лучше мне
не становилось - напротив, чем больше я тянула с профессиональным
лечением, тем больше прогрессировала моя странная болезнь. Апатия и
тоска стали постоянными спутниками моей жизни; за две недели я
успела рассориться со всеми своими подругами и даже отпугнуть от
себя двух потенциальных ухажёров. Мне было плохо. Физически и
духовно. В тот день, когда я вернулась домой после «узнавания»
своего отражения в зеркале, я несколько часов провела в постели с
кружкой горячего чая и даже не заметила, как полный стакан стал
абсолютно холодным. Меня морозило. Я ощутила сильную потребность
выйти туда, где так же сыро и слякотно, как на моей душе. Я
выползла на улицу. Я даже не заметила, что сделала это босиком,
оставив тёплые ботинки на пороге. Я шла туда, куда звала меня моя
тоска, я ощущала странную сосредоточенность на цели. Я даже не
удивилась, когда обнаружила себя на пожарной лестнице одного из
домов. Я вполне осознавала себя, когда подлезала к окну одной из
квартир, понятия не имея, как я вообще держусь на кирпичной стене.
Я заглянула внутрь квартиры и увидела старика, сидящего в
кресле-качалке. Он смотрел в стену немигающим взглядом и был полон
той же печали, что и я. Я разделяла его грусть, я хотела ему
помочь, я чувствовала, что смогу освободить его от этой муки. Я
ощутила, как по моим щекам катятся слёзы; впервые за все эти дни я
начинала чувствовать себя свободной от этого горя; я всхлипнула,
глядя на то, как старик водит по стене невидящим взглядом и хочет
уйти, освободиться от этих оков… и я закричала! Закричала так, как
кричат матери, когда рожают своё дитя! Закричала так, как кричат
самки, защищая своих детёнышей от хищников. Закричала так, что во
всём районе затрещали стёкла. Когда воздух в лёгких закончился, я
ощутила, что больше не хочу плакать. Я почувствовала внутри себя
лёгкость. Я сделала своё дело.
