Горы не убивают. Они просто позволяют нам умереть.
Когда я впервые прочитала историю двух альпинистов, выживавших семь дней в снежной ловушке на склонах Монблана, меня поразила не столько драматичность их положения, сколько те диалоги, которые они вели, записывая их на потрескивающий диктофон. В этих записях, обрывистых и прерываемых шумом ветра, было что-то большее, чем просто протокол выживания. Это была исповедь. Исповедь двух людей, стоявших на границе между жизнью и вечностью.
Я долго не решалась прикоснуться к этой истории. Слишком священным казался мне этот разговор, слишком личным. Но чем больше я вчитывалась в те немногие сохранившиеся строки, тем яснее понимала: эту историю нужно рассказать. Не как сухой репортаж, а как притчу о человеке перед лицом бесконечности.
"Белый шторм" – не документальная реконструкция событий. Это попытка услышать то, что осталось за кадром официальных сводок. Я изменила имена, добавила вымышленные эпизоды, позволила себе домыслить то, что снежная буря навсегда унесла с собой. Но суть осталась нетронутой – два человека, запертые в ледяной пещере, ведут последний в своей жизни диалог.
Почему мы идём в горы? Что ищем на этих опасных склонах? Возможно, ответ прост: мы ищем себя. А когда находим – оказывается, что это "я" совсем не такое, каким мы его представляли внизу, в мире горячего кофе и тёплых одеял.
Эта книга – о том, какие истины открываются человеку, когда вокруг остаётся только белый мрак. О том, как меняются все ценности, когда твоим единственным собеседником становится собственная смерть. О том, что значит – простить. Себя. Других. Даже эту безжалостную гору.
Я не знаю, что в итоге испытали те двое в своей снежной могиле. Но, работая над этой книгой, я будто сама побывала там – в этом царстве молчания, где каждый вздох отдаётся эхом, а мысли становятся такими же чистыми и острыми, как альпийский лёд.
Пусть "Белый шторм" станет для вас не просто чтением, а опытом. Опытом предельной искренности. Ведь только перед лицом смерти мы наконец осмеливаемся сказать то, что действительно важно.
– Мадина Федосова
Зима 2023 года
Где-то между памятью и вымыслом
P.S. Если после прочтения вам захочется выйти на улицу и вдохнуть полной грудью морозный воздух – значит, мне удалось передать хотя бы частичку того ощущения жизни, которое открывается человеку, когда он смотрит в глаза смерти.
Холод.
Он пришёл неожиданно, как вор, прокрадывающийся сквозь слои одежды, сквозь термобелье и пуховку, сквозь кожу и мышцы, прямо к костям. Алехандро Гутьеррес почувствовал его ещё до рассвета, когда проверял снаряжение у палатки. Его пальцы, обычно такие ловкие, с трудом застёгивали карабины. Дыхание превращалось в белые клубы, которые тут же замерзали в воздухе, осыпаясь мелкими кристаллами на перчатки.
– Минус двадцать пять, – пробормотал он, глядя на термометр. – И это ещё до восхода.
За его спиной раздался шум раскрывающейся палатки. Эйвинд Ларсен высунул голову, его светлые волосы торчали в разные стороны, а на щеках остались следы от спального мешка.
– По моим расчётам, сегодня должно быть не холоднее минус восемнадцати, – сказал он, щурясь на термометр.
– Твои расчёты могут отправиться в одно место, – проворчал Алехандро, доставая из рюкзака ледоруб. – Горы живут по своим законам.
Ледоруб, старый, проверенный, с гравировкой "Мария, 2005", вдруг треснул у него в руках. Резкий звук, похожий на выстрел, разнёсся по ущелью, отражаясь от скал. Алехандро замер, разглядывая слом. Сталь лопнула ровно посередине, как будто кто-то аккуратно разрезал ее ножом.
– Вот черт, – прошептал он.
Эйвинд подошел ближе, его дыхание учащалось от холода.
