ГЛАВА 1
Смотрю на мелькающие огни проезжающих машин и не понимаю, на кой
черт приперся к психологичке. Голова трещит так, что хочется
наглотаться какой-нибудь сильнодействующей дряни, а потом заснуть.
Вот только есть проблема — даже если я впихну в себя летальную дозу
снотворного, все равно не вырублюсь.
Единственный способ уснуть — это, разве что, отрубить себе
башку, но беда в том, что на это я пока не согласен. Открываю
бардачок и нехотя, но все же беру блистер с каким-то завалявшимся
обезболивающим. Только покрутив упаковку, понимаю, что не стану это
пить. Надо перетерпеть, ведь организм привыкает к химии. Как только
эта мысль приходит мне в голову, я от души прыскаю смехом. Кого я
обманываю, у меня просто нет воды. А разжевывать горькую дрянь и
пропихивать собственной слюной? Нет, уж, увольте.
Кладу упаковку в карман пальто и все же выхожу на улицу. Быстрые
шаги не помогают мне ускользнуть от ноябрьского очарования, в виде
продирающего до костей ледяного ветра и мерзопакостной мороси,
напоминающих скорее конец света. Терпеть не могу это время. Скорее
бы выпал снег, всяко лучше, чем эта вечная темень.
Как только зашел в здание и запил таблетку водой из кулера,
испытал по истине облегчение. То ли от смены обстановки, то ли от
того, что, возможно, скоро немного стихнет боль. Правда, когда
прошмыгнул в закрывающуюся кабину лифта, все вернулось на круги
своя, стоило узреть женщину, примкнувшую к самому углу. Все бы
ничего, но исходящий от нее больничный запах, пробирающийся в
каждую клеточку моего организма, напомнил мне о том, от чего мое
сознание каждый вечер старается убежать.
Пытаюсь не вдыхать ненавистный запах, но как назло из легких как
будто выбивает весь воздух, я задыхаюсь и мое лицо, судя по
отражению в зеркале, становится багряно-красным. Что думает при
этом еще более скукожившаяся женщина, даже страшно представить.
Створки лифта приоткрываются, и я выбегаю из кабины словно
умалишенный. Хотя по сути — это недалеко от истины. Немного
отдышавшись, прохожу в хорошо знакомое помещение и утыкаюсь
взглядом в секретаря.
— Елена Михайловна на месте? — без предисловий начинаю я, хотя
понимаю, что надо бы быть более вежливым, ведь секретарша
новая.
— Да, но приемные часы уже закончены.
— Но тем не менее она здесь, значит не закончены. Не бойтесь,
она меня примет.
Иду к кабинету и, уже взявшись за дверную ручку, кидаю взгляд на
рядом стоящего мужика лет пятидесяти, смотрящего на меня с явным
недовольством.
— Вы к Елене?
— Нет, я за Еленой, — зло отвечает мужчина, обдавая меня запахом
табака. Чтоб тебя!
— Хорошо, что у нас с вами разные цели, — нажимаю на ручку и
захожу в помещение, громко закрыв за собой дверь.
— Часы приема зак…, — начинает Елена, завязывая шелковый шарфик
на шее, но стоит ей поднять на меня взгляд, как ее руки тут же
опускаются и на лице появляется натянутая улыбка. — Добрый вечер,
Игорь, мне стоит раздеться?
— Безусловно. Остаться и раздеться. И я про верхнюю одежду. То,
что идет после пальто, обязательно оставьте.
Обхожу Елену и на ходу снимаю свое пальто. Сажусь в кресло и
прикрываю глаза. Кое-кто, судя по звукам позади меня,
непозволительно долго копошится, только усиливая мою головную боль.
Наконец, слышу звук ее каблуков и то, как открывается ящик.
— Б…б.., — открываю глаза и наблюдаю за тем, как Елена
проговаривает несколько раз букву «б», копошась в бумагах.
— Вы стали заикаться или хотите матюгнуться за поздний
визит?
— Я ищу дату вашего последнего визита, Бессонов Игорь
Александрович, но про второе вы тоже правы.
— Кстати, можете материться, это сближает людей.
— Да уж, куда еще ближе. Мне кажется, мы с вами и так чрезмерно
близки. Итак, последний визит три месяца назад, что случилось?
