Что такое боль? Вы когда-нибудь
задумывались над этим вопросом? Я уж точно.
Каждый раз, когда что-то прокалывает
кожу или при падении с лестницы, когда от боли нельзя даже
вздохнуть, а слезы обжигают глаза и становится горячо. Хочется
избавиться от неприятного чувства, но в тоже время продлить на
мгновение его присутствие. У меня всегда так, ведь если в следующий
раз случится нечто подобное, я смогу вытерпеть, и вреда и слез
будет меньше.
Так что же такое боль? Может это, то
самое чувство, разрывающее тебя на куски? Оно заставляет человека
чувствовать себя обозленным и никому ненужным ничтожеством.
Ненависть, злоба, отчаяние – это моя
боль, это то, что я чувствую, каждый раз видя, как мою сестру
выворачивает наизнанку. Хочется кричать, бить кулаками в стену,
разбивать посуду и стекла, но вместо этого я лишь стискиваю кулаки
и искусываю губы в кровь, чтобы сдержать крик. Слезы обжигают, а
ногти врезаются в ладони, но мне нужно держаться ради нее, а ей
ради меня.
Израненные ноги Рейчел чуть
двигаются в такт по скользкому кафелю туалета. Высокие каблуки
царапают плитку, а на рваных чулках появляются новые затяжки.
Короткое платье открывает не менее пострадавшее нижнее белье.
Рейчел, стоя на коленях, держится руками за унитаз и, склоняя
голову вниз, сдерживает подкатившую рвоту.
Я пододвигаюсь к ней и собираю
длинные растрепанные волосы в хвост, в этот самый момент из горла
Рейчел раздается стон, и содержимое сегодняшнего ужина начинает
выходить наружу. Соленые слезы катятся по ее розовым щекам, она
откашливается и произносит сдавленным голосом:
– Не бойся, Ева, я не допущу, чтобы
с тобой случилось что-то подобное, – она поворачивается ко мне
лицом, и наши взгляды встречаются. Ее зеленые глаза налиты кровью
от недосыпа, слез и алкоголя, черные тени размазаны по лицу, помада
высохла, а в уголках губ видны следы рвоты. – Я выкуплю нас, прежде
чем придет твое время, – слезы обжигают глаза, я знаю, что слова
Рейчел не имеют смысла.
Через несколько месяцев мне
исполнится восемнадцать, и тогда наш владелец имеет право заставить
меня продавать свое тело так же, как это делают все
совершеннолетние девушки Содержательного дома.
Я сажусь к стене и влеку за собой
Рейчел, она кладет свою голову мне на колени. Тяжелые всхлипы
заполняют комнату, я зарываюсь руками в ее запутанные темные
волосы. Все что нам нужно – это выжить и как бы я не боялась
правды, но реальность такова: в день моего восемнадцатилетия мне
придется отдать свою невинность за право жить здесь так же, как год
назад это сделала моя сестра для нас.
Рейчел и я жили в Западной
резервации до тех пор, пока не настали темные времена для нашей
семьи. В одну ночь к нам заявились комиссары, они избили отца до
полусмерти, а только после предъявили обвинение, якобы отец
проводил махинации с бюджетом Городского совета. На дом наложили
арест, отца отправили в Северную резервацию, в Столицу, для
разбирательства, а нас временно поместили в Чистилище, вот только
мы понимали, что для нашей семьи был вынесен смертный приговор. В
Чистилище мало кому удается остаться в живых, но мы с сестрой
оказались в числе счастливчиков, которые попали в Содержательный
дом, если то, что приходится делать девушкам, можно назвать удачей,
то скоро и я прильну к числу везунчиков.
Содержательный дом посещают мужчины
из соседних безопасных поселений и маленьких резерваций, они
выбирают девушек на ночь и оплачивают услуги. Женщины здесь не
имеют право голоса или право на что-либо, мы лишь отвечаем за
удовлетворение мужских потребностей. Все это согласовано с законом
и непротивоестественно, поэтому нельзя заставить девушку работать
по назначению до восемнадцати лет в противном случае это уже
нарушение закона, поэтому до моего совершеннолетия, чтобы жить в
Содержательном доме, я должна выполнять менее значительную работу,
например, быть уборщицей.
