Все последние дни океан был спокоен. После диких штормов у Огненной Земли и мыса Горн, где советскую флотилию изрядно потрепало, выход в мирные воды Тихого океана был подарком судьбы, желанным и выстраданным.
Уже более полугода несколько китобойных судов во главе с громадной "маткой, напоминающей своими размерами авианосец, бороздили зыбучие тысячекилометровые пространства экзотического Южного полушария. За это время было добыто множество китов, трюмы плавучего комбината почти заполнились, и предстоящее свидание с матерью-Родиной ожидалось моряками с понятным нетерпением.
Где-то возле Курил промышляла в это же время дальневосточная конкурирующая группа «Советской России»,, в Атлантике успешно «паслась» «Советская Украина», а достославной «Славе» оставалось лишь поохотиться в яванских широтах.
А затем через Зондский пролив привычно войти в Индийский океан, и мимо Кейптауна добраться до Намибии, где в знаменитой Уолфиш-Бей, так называемой Китовой бухте, пополнить запасы пресной воды и топлива, и уже через Атлантику, завершая кругосветку, на всех парах плыть к Гибралтару, от которого до Одессы, можно сказать, рукой подать.
Однако всё это было впереди. А пока корабли осваивали Тихий, и океан, словно оправдывая данное ему кем-то название, вёл себя на редкость мирно и гостеприимно. Правда, здесь, как нигде, рыбакам досаждали акулы. Целые полчища их круглосуточно вертелись возле китобойцев, нападая на каждого добытого кита и безжалостно терзая его во время буксировки. Эти твари были столь нахальны и прожорливы, что иной раз на палубу затаскивали, не целую добротную тушу, а нечто, на которое без содрогания нельзя было смотреть.
Акул отстреливали и травили. Но это не помогало. Потому что вместо одних появлялись другие, так же жадно накидывающиеся даже на гибнущих сородичей и мгновенно разрывающие их на куски. Видя это жуткое, безумное пиршество гадин, некоторые новички, особенно женщины, работающие в киторазделочных и консервных цехах, едва не падали в обморок, если им доводилось наблюдать за этой безумной акульей вакханалией. Да и бывалых мореходов порой тошнило от омерзения при виде того, как зубастые исчадия пожирали своих несчастных братьев и сестёр.
Находясь в автономном заграничном плаванье, флотилия оставалась частью государства. И здесь, как и там, действовали все законы страны и её институты. А именно партком, профком, комитет комсомола и, конечно же, собственные печатные органы – от стенных газет на каждом судне до общей многотиражки с гордым названием "Советский китобой".
Однако все эти парторги, профорги, комсорги являлись, по сути дела, обычнейшими бездельниками, яро изображающими кипучую деятельность по политвоспитанию, а на самом деле пригляду за подлинными тружениками. И не раз и не два, видя самодовольные физии сующихся во все дела идеологических бонз, все рыбаки – от капитана-директора до последнего салотопа – желали каждому из них угодить на обед или на завтрак акулам.
Особенно не жаловал сиих надзирающих и руководящих специальный корреспондент областной партийной газеты Олег Привалов, проводящий свой первый трансокеанский сезон.
Это был светловолосый молодой человек двадцати пяти лет от роду, выпускник-филолог Одесского университета, уже успевший за сравнительно короткое время сделать неплохую журналистскую карьеру. Серия его очерков о знатных людях области, один из которых перепечатала "Правда", обратила на себя внимание местного коммунистического вождя. И именно с его подачи Привалова из "молодёжки" перевели в промышленный отдел газеты обкома КПСС. А затем, по просьбе капитана-директора Соляника, мечтающего о Золотой Звезде Героя Соцтруда, откомандировали в распоряжение политотдела флотилии, дабы отразил он своим успешным пером выдающиеся достижения советских китобоев.
