Ярость пульсировала внутри нее, как второе сердце. Потребность
разрушать была столь сильной, что Женя едва не рычала в голос от
разочарования. Жаль, рядом не оказалось ее ненавистного начальника.
Как славно было бы схватить его за жиденькие волосы и бить, бить
лицом об стол.
Впрочем, вокруг нее было достаточно людей, на которых можно
выместить злость. Целых трое. Кто же из них бесит ее сильнее всего?
Может, Н, который все время строит из себя невесть что? Или
Владимир, лицо которого теперь, казалось Жене хищным и
отвратительным, да и сам он не заслуживал ни капли доверия. Так и
хотелось запустить в него кирпичом, да что там кирпичом –
наковальней! Или, может, Ульрик, телохранитель Н? И для него у Жени
найдется пару “ласковых” слов.
Шаря взглядом по полу, в надежде отыскать что-нибудь потяжелее,
она на мгновение бросила взгляд на Н. Из троих он был самым
опасным.
Тот, похоже, не терял времени зря: рассеянно улыбаясь, как ни в
себе, он закатывал правый рукав, из-под которого уже показался край
вороненого наруча – одним его выстрелом можно отправить к праотцам
половину Москвы.
От этой мысли у Жени захватило дух. Половину города,
заполненного этими отвратительными ленивыми рожами, которые она
каждый день видела в метро! Грохнуть их сразу всех, распылить в
атмосферу. Пускай выжившие встряхнутся, может успеют помолиться,
перед тем, как их тоже отправят полетать. Как жаль, что эта штука
не у нее, как жаль, что она сама не может выстрелить! Надо найти
камень помассивнее и отнять у него эту игрушку.
— Что это ты делаешь, Н? — неприятным голосом заговорил
Владимир.
— Ничего особенного. Освобождаюсь от стесняющей одежды, —
ответил Н.
— Ты бы стоял, не двигаясь. Так, чтобы я твои руки видел. —
Владимир сжал кулаки и шагнул к Н, но его дерзкий порыв остановило
лезвие сабли, возникшее возле самого горла.
— Еще шаг и ты буквально потеряешь голову. — процедил за его
спиной Ульрик.
— Ты что, совсем тупой? Если он сейчас активирует наруч, мы все
умрем!
— Я не умру, — возразил Н.
— Но и не успеешь ничего сделать. — парировал равнодушно Ульрик.
— Я отрублю тебе руку быстрее, чем ты выстрелишь. А затем… этому —
он кивком указал на Владимира, — тыкву на саблю насажу.
— В спальне надо держать свои фантазии, — скривился Н, и замер с
занесенными над наручем пальцами.
Женю никто в расчет не брал. Хороший расклад! Она все ещё
лихорадочно искала взглядом подходящее оружие.
— Убьешь главу собственного клана, Ульрик? — поинтересовался
Владимир с напускным спокойствием, — С твоей-то репутацией тебя за
это по головке не погладят...
— Не чесал бы ты языком зря. — оборвал его Н. — Не ты его
хозяин.
Слушая придурков вполуха, Женя, наконец, отыскала подходящий
камень — его красноватый бок торчал совсем рядом, в куче у стены.
Нужно только осторожно присесть и протянуть руку.
Она шевельнулась, и на нее, к счастью, никто не обратил
внимания. Простаки были слишком погружены в свой спор.
— А ты, конечно, воображаешь себя хозяином всей Москвы, Н? Три
года назад никто про тебя и не слышал!
— Не сомневаюсь, что ты повсюду уже сунул свой нос, — перебил
его Н. — Я тоже про тебя кое-что знаю, любитель маленьких девочек.
Жертву себе подыскивал на юбилей, да?
— Закрой свой грязный рот! — зарычал Владимир.
Пользуясь тем, что спор перешел в терминальную фазу, Женя
схватила камень… и ее злость испарилась. К ней вернулась
способность соображать и она увидела, что держит в руке резного
глиняного идола с очень сердитым лицом.
Женя тут же вспомнила, что ссориться им всем не из-за чего. Ей
головокружительно повезло схватить источник всех бед: от идола так
и веяло магией. Оставалась лишь маленькая проблемка: она оказалась
одна против трех, одержимых жаждой крови, профессиональных
убийц.
