1
Иакинф Моррис был инспектором полиции. Вот описание его внешности: крепко сложенный мужчина средних лет и среднего роста с проницательными карими глазами и пытливым живым умом – такими словами однажды о нём отозвался его лучший друг. Иакинф предпочитал не пользоваться своим именем, которое являлось искажённым словом Гиацинт (а так звали прекрасного древнегреческого юношу, любимца Аполлона, случайно им убитого, из чьей крови выросли одноимённые цветы), а всегда представлялся как инспектор Моррис, коллеги и друзья тоже запросто называли его просто Моррисом. Не многие из них знали, что это и не имя вовсе, а фамилия. Конечно, кому понравится, когда его называют так же, как и необычный и изящный цветок; Гиацинт более подходит юноше с привлекательным лицом с тонкими чертами, чем мужчине, чьим единственным достоинством является блестящий ум. В школьные годы инспектор неоднократно терпел насмешки по поводу своего диковинного имени, которое всегда ставили в противовес его коренастому крепкому телу.
В полиции инспектор проработал более двух десятков лет и многого насмотрелся за эти годы, побывал во многих передрягах, но то, что произошло с ним впереди, оказалось для него неприятным до дрожи событием. Никогда прежде ему не доводилось сталкиваться ни с чем подобным. Но обо всём по порядку.
Первые тревоги, имеющие отношение к новому делу инспектора, проявили себя в понедельник утром, сразу, как только он явился в участок города Аркхема, штат Массачусетс, где прослужил столько лет. Ранним утром, почти засветло, поступило три заявления от жителей домов по Хай-стрит. Жаловались на участившийся и ставший невыносимым ночной шум, который беспокоил их уже почти неделю, в церкви Святого Духа. В разгар же ночи с воскресенья на понедельник в этом доме Господнем раздавались воистину громкие вопли и подозрительные крики, как если бы с кошки сдирали шкуру заживо, и она бы орала не своим голосом. Дежуривший в эту ночь на улицах города полицейский не заметил ничего особенного, повсюду было тихо и спокойно, как он сказал. Он также напомнил, когда его призвали к ответу, что в церкви не могло никого быть, так как само здание вот как уже два года признано аварийным и заперто на надёжный замок, а все службы проходят в соборе Архангела Михаила двумя кварталами дальше.
Однако заявления в этот день продолжили поступать, ибо многие жители домов по Хай-стрит были недовольны тем, что дежурившие на той неделе полицейские не пожелали осмотреть церковь и оставаться всю ночь только на их улице после первых жалоб, последовавших с их стороны, а приписали все шумы ночным кошмарам и расшатанным нервам самих жителей.
Инспектор Моррис велел разобраться с этим делом тому своему коллеге, в котором был уверен более прочих, а сам на какое-то время позабыл о нём, однако через пару дней количество заявлений удвоилось. Теперь к жильцам по Хай-стрит присоединились голоса жильцов по Друри-лейн. Ночной шум стал ещё более оглушительным и настойчивым и доносился он, как выяснили храбрецы-одиночки, не побоявшиеся перелезть через церковную ограду в середине ночи, из подвала тёмной и заброшенной церкви. Буквально все отмечали некую волну безотчётного страха, которая проносится по улицам после двух часов ночи, заставляя и стар и млад замирать под одеялом, а домашних животных вести себя нехарактерно – метаться кругом себя, выть или прикидываться мёртвым. Припозднившиеся прохожие, оказавшиеся на этих улицах, бежали в панике как можно дальше, пока не приходили в себя на другом конце города.
