Глава
I
. Путешественники
В этом году мне и Турину должно было исполниться по двадцати одному году. Самое время призвать нас на военную службу в той бесконечно тянущейся войне, которую наша страна вела уже не первое десятилетие. И, пока в запасе имелись эти несколько последних месяцев гражданской жизни, мы решили отправиться в далёкое путешествие в дикий затерянный монгольский край, которое для нас обязательно должно было стать волнующим, чтобы проститься с уходящей юностью и насладиться всеми прелестями свободы, которая у нас потом уже не могла быть – сколько? – одному небу известно. Либо война убьёт нас, либо вернёмся мы все израненные в мир, а тогда нам уже будет не до путешествий. Тем более что и государственная программа позволяла молодым людям до поступления на службу совершить подобное путешествие по любой нейтральной стране на выбор, выделяя авансом сумму, потребную на поездку, из тех средств, что мы должны будем получать как военнослужащие.
Перейдя государственную границу в Кяхте, автобусом мы добрались до Урги, а уже оттуда планировали отправиться на запад к озёрам через знаменитую Гоби. Чтобы путешествие запомнилось надолго, путешествовать было решено традиционным транспортом – верблюдами, по справедливости названными караванами пустыни. Помимо электронных карт и прочих предметов навигации, мы воспользовались услугами проводника-монгола, который обещался доставить нас к месту назначения в кратчайшие сроки. Можно было бы вместо живой силы использовать вездеходы, но, во-первых, они стоили в разы дороже, а во-вторых, на них можно было ехать только по проложенным колеям, а нам этого не хотелось. Мы с Турином искали первобытных ощущений, а их можно было изведать, лишь двигаясь, как нам бы того хотелось на данную минуту. Если бы нас увлекло какое-то животное или живописный вид, мы бы хотели направиться туда. На вездеходах же нельзя было свернуть с проторенной дороги. Так что мы купили четырёх верблюдов – двух для себя, одного для нашего проводника Цэмбэлдоржа, которого мы сразу же прозвали Жоржем, и ещё одного для того, чтобы он нёс наши припасы. Мы планировали брать запас пищи ровно такой, чтобы его хватило до следующего населённого пункта, мимо которого мы будем проезжать.
Первые дни нашего путешествия выдались просто замечательными. Мы вовсю предавались охоте за местными представителями фауны и получили несколько фотошедевров, как будто животные позировали специально для нас. Некоторые монголы из стойбищ, которые попадались на нашем пути, радушно приглашали нас посетить свои юрты, и стоило нам войти внутрь, как нас начинали почивать дзамбой или кирпичным чаем. Мы вставали и ложились по солнцу и совершенно не чувствовали усталости из-за того, что мало спали. Степной мир был на диво прекрасен, и казалось, что вовсе никакой войны нет, что всюду так же тихо и спокойно, и что каждый встреченный тебе человек не таит в себе никаких дурных намерений, а только рад предложить своё гостеприимство. Солнце тоже не омрачалось ни малейшим облачком, и легко было поверить, что такая наша жизнь будет продолжаться вечно.
Но вот в одно утро дали заволокло какой-то туманной дымкой, и наш Жорж сказал, что надо ожидать сильной бури. По его мнению, ждать означало незамедлительно устроить привал и не трогаться с места, пока эта буря до тебя не дойдёт сама. Меня такой расклад вовсе не устраивал, ведь день только начинался, и хотелось именно сегодня добраться до Дзага, чтобы иметь более или менее приличную ночёвку после нескольких ночей подряд, проведённых под открытым небом степи. Турин вообще хотел двигаться не навстречу буре, что шла к нам со стороны Дзага, а несколько в сторону, потому что его увлекла цепь очень живописных холмов. В общем, мы вдвоём насели на нашего Жоржа, чтобы уговорить его не тратить понапрасну те несколько часов, остающихся до прихода бури. Видя нашу непреклонность в этом плане, проводник-монгол покачал головой и поднял улёгшихся было верблюдов. Мы с Турином тут же позабыли всякие предупреждения о непогоде и отправились к холмам, где начали упорную охоту за очень уж вёртким джейраном (чернохвостой антилопой). Всё хотелось заснять этого зверя в грациозном прыжке-полёте.
