Незадолго до этого...
Грозовые тучи расползались по небу
синим крылом.
Все что я видела сейчас, стоя на
крыше старой часовни в сером плаще, кожаных брюках и куртке, под
личиной неизвестной девушки — это как площадь заполняется людьми,
стекающими словно дождевые потоки в сердцевину Эшенберда, что
предрекало скверную новость.
Но я упрямо отрицала её. Альфрон
Ридберли не мог умереть так просто и так стремительно, не мог вот
так бросить все, свою страну, свой народ, не мог оставить свою
семью, это неправильно! Он так отважно боролся за законное место, и
все напрасно?
Даже утренний траурный наряд ба и
тусклый взгляд раскрасневшихся глаз не могли внушить мне этого. В
груди защемила с новой силой тоска, не давая возможности
дышать.
Прикрываю веки и втягиваю
пропитанный влагой и серой воздух.
Еще вчера я узнала о смерти
императора и не сомкнула глаз, хотелось подорваться с постели и
немедленно убедиться, что все ложь.
Нужно бы вернуться в резиденцию, но
я до сих пор надеюсь, что это все просто розыгрыш, который скоро
закончится.
— Светлые боги, пусть он будет жив,
— отчаянно прошу.
Открываю глаза с повлажневшими
ресницами, поднимаю взгляд туда, где небо совсем неприглядное: к
слуху подкатывает отдаленный гул грома, и всполохи влажных молний
над столицей с высокими крышами ратуш и башен, утопающих в плотной
мге, пугали людей. Но внутри меня только нарастала злость.
Сжимаю пальцы в кулаки.
"Без подвигов, Тэалин", — волнуется
Реот.
— Стараюсь, — мрачно бросаю
невидимому собеседнику, поджимая губы.
Хорошо, что хранитель со мной, иначе
я бы рехнулась от неведения и отчаяния.
Много лет назад, после великой
магической битвы с эскальтами, демоническим народом, образовалась
граница, которая привела к расколу недр, за который и началась
ожесточенная борьба. Излом стал извергать порождения. Началась
борьба среди властей, каждый хотел завладеть Изломом.
Альфрону Ридберли всё труднее
становилось удерживать свои позиции, на него давили, ему угрожали,
пытались подчинить, купить, всё, чтобы он отдал правление Совету,
кругу избранных, который с каждым годом все ширился.
Надежда, что все это просто фарс,
искоркой теплится в груди, но вот-вот потухнет. Если бы он был жив,
он наверняка бы дал об этом знать.
С замиранием сердца я смотрю вниз.
Гвардейцы, что оцепили адмиралтейскую площадь на случай, если
поднимется бунт, наблюдали в оба. А на трибуну у парадных дверей
главного политического дворца столицы стали подниматься один за
другим мужчины в строгой форме с золотистыми аксельбантами,
эполетами на плечах и отличительными знаками — сверкающие жемчужины
на мутном дне.
Я присмотрелась и узнала в крупном
внушительном мужчине с грубыми чертами, тяжелыми плечами и седыми
волосами министра.
За ним вышел ещё один лорд:
пепельные волосы, собранные в низкий хвост, в чёрной бархатной
мантии с белыми манжетами.
— Кто он? — нахмурилась.
"Андербальд Нейл Гилбрейд, — тут же
пояснил Реот высокий статус этого представителя власти. — Верховный
судья государства."
Верховный судья встал рядом с
министром, повернулся лицом к горожанам, гордо приподняв тяжёлый
подбородок. Загорелое волевое лицо, гладко выбритые впалые щеки и
цепкий орлиный взгляд, от которого холодок растекся по животу.
Неприятный тип.
"Только не произноси этого вслух", —
сделал замечание мой незримый собеседник.
— Не обещаю.
Если окажется, что мой отец убит, за
свои слова и действия я уже не смогу отвечать. И снова сердце
полосует боль.
"Соберись, Тэалин, — шепчу себе под
нос. — Что я знаю о нём?”
Напряглась, вспоминая, что говорил
отец.
— Постой, это ведь он встал на место
Брайена Варгаса Амберхарда?
"Верно", — подтвердил мою догадку
Реот.
Темная история и смутная,
случившаяся пятнадцать лет назад, я запомнила это лишь потому, что
прошлый глава судебного поста являлся магом с тенью.
