Дарина
Солнечный свет, отражаясь от Москвы-реки, резал глаза даже сквозь тонированные стекла переговорной. Дарина машинально потянулась к пульту управления жалюзи, но передумала – пусть свет бьет прямо в лица членов совета директоров. В такие моменты каждое преимущество на счету.
– Итак, господа, переходим к пункту четыре повестки, – произнесла она, листая папку с документами. – Квартальные показатели по жилому комплексу «Династия». Рентабельность выросла на…
– Дарина Борисовна, – мягко перебил ее Евгений, и от его тона по спине побежали мурашки. – Прежде чем мы продолжим рабочие вопросы, позвольте зачитать пункт из завещания вашего покойного отца, который касается… скажем так, стабильности руководства компании.
В переговорной повисла тишина. Дарина почувствовала, как каждая клеточка тела напряглась, словно перед ударом. Она подняла взгляд на сводного брата – безукоризненный костюм, холеная борода, глаза цвета зимнего неба. И эта дежурная улыбка, от которой всегда хотелось принять душ.
– Какой именно пункт? – Голос прозвучал ровно, без дрожи. Хорошо.
Евгений достал из портфеля папку и театральным жестом раскрыл ее:
– Цитирую дословно: "Учитывая важность преемственности и стабильности семейных ценностей в управлении компанией, назначение на пост генерального директора возможно только при условии, что кандидат находится в официальном браке и ведет стабильную семейную жизнь". – Он поднял глаза. – Конец цитаты.
Мир словно качнулся. Дарина ощутила знакомое жжение в груди – то самое, которое возникало в детстве, когда папа в очередной раз ставил ее достижения в зависимость от каких-то невыполнимых условий.
Серьезно, папа? Даже из гроба ты продолжаешь меня воспитывать?
– И что это означает на практике? – спросила она, сжав кулаки под столом так, что ногти впились в ладони.
– Это означает, – Евгений откинулся на спинку кресла, явно наслаждаясь моментом, – что у тебя есть ровно три месяца, чтобы выйти замуж. Иначе пост генерального директора автоматически переходит ко мне как к ближайшему родственнику мужского пола, состоящему в браке.
Мужского пола. Конечно. Потому что у женщин, видите ли, семейная жизнь – это показатель стабильности, а у мужчин – просто факт биографии.
Дарина медленно обвела взглядом остальных членов совета. Лица – каменные маски, но в глазах читалось любопытство. Сейчас они ждут, как я буду выкручиваться. А может, кто-то уже планирует, как перекроить компанию под новое руководство.
– Есть ли у кого-то из присутствующих возражения против… такого толкования завещания? – Она старательно вложила в голос металлические нотки.
Тишина. Разумеется.
– Прекрасно, – Дарина поднялась, разглаживая юбку. – Тогда считайте это принятым к сведению.
– Дарина, – Евгений тоже встал, и его голос приобрел почти братскую заботливость. – Я понимаю, что это шок. Но подумай здраво – тебе уже двадцать девять, пора бы и о семье подумать. А компания… – он обвел рукой вид за окном, – компания требует стабильности.
Стабильности. Это он о той стабильности, которую я обеспечивала последние пять лет, пока он прожигал жизнь в Монако?
– Спасибо за заботу, Женя, – улыбнулась она, и несколько человек едва заметно поежились от ледяного тона. – Очень трогательно.
Дарина собрала документы в папку, каждое движение – четкое, выверенное. Как будто она каждый день получала ультиматумы о замужестве на советах директоров.
– Господа, заседание окончено. Следующая встреча – в четверг, как обычно.
Когда переговорная опустела, Дарина подошла к окну и прислонилась лбом к прохладному стеклу. Москва-река текла своим чередом, равнодушная к человеческим драмам. Где-то там, внизу, миллионы людей решали свои проблемы. А у нее – новая задача в личном KPI: найти мужа. За три месяца.
