Пролог
Из низины, прикрытой от людского глаза стройными соснами, тянуло осенним холодком. Под ногами крошилась каменная крошка и пыльными струйками шуршала, стекая вниз по склону. Прозрачный, неподвижный, как стекло, воздух ломался от звука тяжелого прерывистого дыхания, которое вырывалось из горла пожилой женщины. Она нащупывала дорогу среди огромных валунов неуверенными, еще не окрепшими после болезни ногами.
Другая женщина, помоложе, с тревогой смотрела наверх, всем движением своего тела показывая, как хочется ей рвануться назад и помочь матери. Но та смотрела на нее строгими глазами, и дочь еще на один шажок отступала в сторону. Короткий болезненный вскрик потревожил стаю черных ворон, которые с недовольным карканьем поднялись над макушками леса. Пожилая женщина оперлась дрожащей рукой о валун и какое-то время стояла неподвижно, поглядывая на ноющую ступню. Просто острый камень пробился к пятке сквозь тонкую подошву. Сейчас пройдет.
Дочь, не принимая никаких мысленных возражений, уже поднималась наверх, горной козой карабкаясь по каменистому склону. Присев у ноги матери, она внимательно ощупала лодыжку.
– Подвернула? – спросила Тамара.
– Нет, на камень наступила, – поморщилась Марья Петровна.
– Идти сможешь? – помогая матери присесть на плоский камень, наклонилась она к ступне. – Или домой вернемся?
– Надо идти, доченька, – поджала губы пожилая женщина. – Не хуже меня знаешь, что тянуть больше нельзя.
– Может, хоть помочь позволишь? – умоляюще посмотрела на мать Тамара.
– Я бы рада, доченька, – ласково усмехнулась Марья Петровна, – но ты правила знаешь: или своими ногами, или никак.
– Ты же едва ходишь, – сжала она в своей руке прохладную ладошку матери. – Почитай и недели не прошло, как с постели поднялась.
– Я еще козликом скакать буду, – улыбнулась мать, – помяни мое слово. А сейчас помоги подняться. Дальше идти надо. Он ждать не будет.
– Управимся ли до обеда? – встревоженно посмотрела Тамара на медленно ползущее над горизонтом солнце.
– Успеем, – уверенно махнула рукой мать, – главное вниз спуститься, а там по ровному, как по маслу дело пойдет.
На этот раз Тамара не отходила далеко от матери, а зорко следила за каждым ее движением. Даже если и нельзя ей подать матери руки для опоры, то рядом-то ей идти никто не запрещал. Марья Петровна повеселела от близкого присутствия дочери и уже бодрее шагала по камням, внимательно осматривая лежащую перед ней тропку.
То тут, то там вспархивали с веток и галдели на своем вороны и нарядные сойки. Стало быть, ни одни они идут. Все, кто мог найти все силы подняться, вышли в то раннее утро на эту, вполне возможно, последнюю в их жизни лесную прогулку. Что ж, чем больше народу придет, тем больше весу будет у их просьбы. Марья Петровна была рада, что в деревне услышали и не приняли ее слова за обыкновенную старческую блажь. Все еще уважали, значит. Не забыли те времена, когда она была в полной силе. Шутка ли, семерых на свет принесла. Богатырское здоровье нужно иметь для такого подвига. А только все зря получается. Не справились они – не удержали детей дома.
Скалистый склон потерял свою крутизну и побежал дальше пологим, густо поросшим высокими соснами спуском. Распадок словно пытал их на упорство и силу воли, прежде чем пропустить к своей главной жемчужине – глубокому, полному живительных вод озеру Брусницевой Пади. Кое-где промеж смолистых стволов уже виднелись невысокие зеленые кустики, на которых алыми каплями светились спелые ягоды.
– Погодь, – хрипло шепнула мать, словно боясь потревожить обитателей леса, – дай-ка наберу горсточку. Силы дает наша брусничка немалые. Да и в горле пересохло.
– Соберу? – наклоняясь над кустом, вопросительно глянула на нее Тамара.
