Jean-Michel Guenassia
À DIEU VAT
Copyright © Éditions Albin Michel – Paris, 2023
Перевод с французского Риммы Генкиной
© Р. К. Генкина, перевод, 2025
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство Азбука», 2025 Издательство Азбука>®
* * *
Это далеко, очень далеко от Парижа, на планете, где жизнь прекрасна, или же рай земной похож на этот ресторанчик на берегу Марны под кроной гигантской плакучей ивы, нависающей над рекой среди густых каштанов и цветущих лип, куда нет хода бытовым неурядицам. Здесь не принято сетовать на изнурительную работу и начальство, никто больше не заговаривает о войне и гриппе, о них не забывают – как можно? – но выжившие не хотят упускать ни мгновения чудесного июльского дня, за которым последует волшебная ночь. Рай навсегда. Смеяться. Веселиться. Петь. И они устремляются к Феликсу в надежде занять хороший столик, чтобы полакомиться жареными пескариками, рыбой под винным соусом или фрикасе из кролика с кувшинчиком этого терпкого белого вина, которое словно само льется в глотку.
А еще потанцевать.
Феликс знает, как приманить клиентов: невысокие цены, добротная кухня и Сильвио с его аккордеоном и пальцами кудесника, которые гонят влюбленных кружиться по танцполу или на террасе, под сводами, увитыми глициниями и плющом. Сильвио играет, улыбаясь и прикрыв глаза, без устали чередуя вальсы, яву и мюзет. Все чокаются с друзьями: мужчины – абсентом, пропущенным через сахар на ложечке с дырками, дамы – ванильной ратафией.
Ирен в белом переднике бегает от столика к столику, подносит, уносит, принимает заказы, кричит, Да-да, уже иду. Возвращается на кухню, заказывает следующие блюда, утирает лоб манжетой, грузит на поднос целую пирамиду, толкает задом служебную дверь, снова ныряет в сутолоку и да-да, уже иду. По воскресеньям настоящая запарка. Весь день. И допоздна. По субботам – просто гульба. На неделе спокойнее, Феликс открывается только вечером. В саду играют в шары, в кегли, в лягушку, женщины в шляпках клош раскачиваются на качелях, придерживая полы узких платьев, мужчины в галстуках скидывают пиджаки, примериваясь к спортивным снарядам, а потом, спрыгнув на землю, снова приобретают благопристойный вид. Только буржуа могут позволить себе небрежность. После полудня наступает время сиесты в тени, гребли для удальцов и вальса-мюзет для ненасытных танцоров. Скрипач и кларнетист приходят на подмогу Сильвио, а Ирен после второй смены наконец может продохнуть – теперь на столах теснятся «Пикон»[1], пиво и лимонад, Да-да, уже иду. Оркестр заводит все самое модное: по танцполу растекаются звуки «Неаполитанского ветерка» и «Потерянных надежд», сплетенные танцоры вертятся юлой, и раздаются первые ноты «Сумеречного вальса».
Тут они и появляются. Он худощав, взгляд сумрачный, и оттого лицо слегка печальное; он бросает канотье друзьям за соседним столом, напомаженные волосы разделены пробором, тонкие черты и выщипанные брови придают ему сходство с Рудольфом Валентино[2]. Со своей ямочкой на подбородке он столь же элегантен, как и его эталон. На спутнице – бледно-голубое газовое платье, темно-синяя шляпка клош, оба начинают кружиться влево, и другие пары расступаются. Вальс-мюзет во всей красе. От них невозможно отвести глаз. Ирен в оторопи, вращение становится головокружительным, они словно растворяются друг в друге, ускоряются вместе с музыкой, не отклоняясь ни на сантиметр от рисунка, и, когда Сильвио замедляет ритм, заканчивают в медленном темпе, чуть отстранившись друг от друга, – у женщины разрумянившееся сияющее лицо, мужчина невозмутим, смотрит поверх ее плеча, замечает Ирен, посылает ей легкую улыбку, Боже, как он красив!
