Альтернативная история Земли, наши дни.
Уильям Пэриш нервничал. Позолоченные стрелки антикварных часов
неумолимо подбирались к цифре десять. Их легкое тиканье напоминало
ему стук дождевых капель по крышке стоявшего у могилы гроба. Капли
времени били по издерганным нервам, растекались по телу ядовитой
ртутью страха.
Больше тянуть нельзя. Совещание длится уже второй час, а он
никак не может перейти к главному его вопросу. Он, министр
внутренних дел, один из самых могущественных людей в стране,
дрожит, как тряпка!
Его пожелтевшие от курева пальцы нервно крутили инкрустированную
нефритом ручку, подрагивая от желания ощутить вместо нее
похрустывающую табаком сигарету. Вот бы сейчас затянуться, да так,
чтобы даже из ушей дым пошел! И тогда благословенный никотин
проникнет в каждую альвеолу его легких, а потом мягко окутает
расслаблением его вечно натянутые нервы. Вот только сперва нужно
закончить это чертово совещание.
Уильям сжал норовившие застучать зубы. Вчера вечером Его величество
король Оберон уведомил его о приезде двух своих близких друзей –
промышленных магнатов из Асакурии, и потребовал обеспечить им
полную конфиденциальность и безопасность. Казалось бы, пустяк, тем
более, что гостям никто не угрожал. Ими даже не интересовались.
Всем жителям страны было глубоко плевать на их приезд. Всем, кроме
инкатора Карминского.
Этот сотканный из расчетливости и безжалостности старик был главным
советником короля и желал знать о каждом оброненном асакурийцами
слове. Даже если оно было сказано во сне. Его неумное любопытство
шло вразрез с волей короля, но министр знал, чей приказ он будет
выполнять. В случае неповиновения монарх либо сместит его с
должности, либо посадит в тюрьму, а вот расправа Карминского будет
куда более скорой и пугающей. Он, Уильям, даже пикнуть не успеет,
как окажется в застенках инкатории или отправится на тот свет. Не
будет ни суда, ни следствия, ни возможности подать жалобу на
несправедливый приговор.
Мысленно попросив у неба поддержки, Уильям стал отдавать
распоряжения.
— И чтобы яхта асакурийцев тоже была нашпигована жучками сразу
после прибытия! — закончил он и обвел тяжелым взглядом
шокированных подчиненных.
Такими напуганными он их еще не видел. Пэриш даже испытал злорадное
удовольствие от их растерянности. Пусть тоже помучаются! Почему он
один должен жить ближайшие несколько дней на грани инфаркта?
Он откатил от себя ручку, положил крепкие, как у рабочего, ладони
на край стола, и решительно встал с похожего на трон кресла.
Конечно, не настолько решительно, как хотелось бы – ноги были
ватными, – но все же достаточно бодро и величественно.
— На этом все! – пророкотал он. — Выполняйте!
Мерный гул кондиционера частично заглушил пробежавший по кабинету
недовольный ропот.
— Но это же противоречит приказу Его величества! — не удержался
один из офицеров.
Губы министра скривились в издевательской ухмылке.
— Вы отказываетесь выполнять приказ господина Карминского?
Упоминание инкатора подействовало на присутствующих как
изгоняющее заклинание. Вопросов и возражений ни у кого больше не
возникло. Не прошло и минуты, как все участники совещания покинули
кабинет и оставили министра в вымечтанном одиночестве.
Выждав, когда их шаги затихнут, он запер дверь и тяжело добрел до
углового шкафа. Скрипнув безликой дверцей, сдвинул в сторону кипу
подшивок и извлек из-за нее пузатую бутылку темного стекла. Выдрал
зубами пробку, бросил ее на полку и гулко, жадно, отхлебнул коньяк.
Раз, другой. Жидкость обожгла горло, зато голову почти сразу
перестало распирать от напряжения.
