Домой они залетели уже слившись в поцелуе. Одежда слетала с
космической скоростью. В кровать молодые люди упали совершенно
обнаженные и тут же соединились в одно целое, вымещая через соитие
всю горечь и тоску друг по другу. Женя входил медленно, осторожно,
уже привычно давая Марьяше привыкнуть к его размеру. Марька не дала
любимому медлить, обхватила его ногами за талию и сама резко
нанизалась на член, приподняв бедра.
Девушку тут же пронзило болезненное наслаждение.
-Тише, душа моя, тише, - бормотал Женька, придерживая любимую и
переводя ее резкие толчки снизу в неторопливые плавные движения. –
Тебе же самой больно.
-Плевать, - пробормотала Марьяша между стонами, - чувствовать
тебя целиком в себе – самое большое наслаждение, ради этого можно и
потерпеть.
Евгений только ласково улыбнулся. Он осторожно отстранился от
девушки, закинул ее ноги себе на плечи и стал входить медленно и
осторожно, наблюдая за малейшей реакцией, контролируя каждый
толчок.
-Ты редкостный зануда! – пробормотала Марька.
-Нет, мое сокровище, я просто защищаю тебя от себя самой.
Ритм был выверенным и точным, движения уже совсем умелыми, не
прошло пары мгновений, как Марьюшка улетела под чуткими ласками и
Женя присоединился спустя пару судорожных ударов сердца.
-Я идиот, пробормотал он, - крепко прижимая Марьяшу к своей
груди, ну как я мог позволить тебе уйти?
Марьяна проснулась от непонятного шума, будто камушки кто-то в
окошко бросает.
Девушка замерла и прислушалась. С улицы донёсся до боли знакомый
голос.
-Чего только спросонья не померещится. – недовольно пробормотала
Марька и перевернулась на другой бок. Но поспать ей так и не
удалось.
-Марьяна! Душа моя! Выгляни в окошко! – опять долетело до ее
слуха.
« - Надо прекращать общаться с психами, а то сама потихоньку в
такую же превращаюсь, уже голоса слышатся», - проворчала Марья, но
все же слетела с кровати и буквально пулей поднялась на подоконник,
правда тут же чуть не свалилась обратно от увиденного.
Во дворе её дома стоял Женька. Он покачивался в предрассветных
сумерках и переминался с ноги на ногу, будто трудно было стоять
ровно. Парень выглядел странно – каким-то помятым, растерянным, но
необычно оживлённым одновременно. Всегда холодные ледянисто-голубые
глаза горели нездоровым блеском, по бледному лицу разошёлся
лихорадочный румянец, чёрные, обычно приглаженные волосы теперь
были растрёпанными, да и, вообще, педант-Евгений был совсем на себя
не похож. Всегда выглаженная рубашка выглядела мятой и местами
высунулась из-за пояса, брюки порваны, сам парень глупо улыбается и
с умилением глазеет на высунувшуюся в форточку Марьку.
-Марья, свет очей моих, выйди на мгновение, стань у окна, затми
луну соседством, она и так уже от зависти больна, что ты её затмила
белизной [1] – голосил молодой человек.
-Жека, совсем с дуба рухнул? – возмутилась Марьяша,
демонстративно крутя пальцем у виска. – Какая луна, какая белизна,
книжек, что ли на ночь обчитался? Вот только не говори, что ты
через забор перелез, сломанной ограды я тебе в жизни не прощу!
-Да починю я твой забор! – махнул рукой Евгений.
-Ага, как раз ты-то и починишь! Ручонки не из того места растут,
– возмутилась девушка, всё ещё пытаясь понять, что происходит. –
Что ты, вообще, здесь делаешь? Чеши домой, дождь начинается!
-Марьяна, жизнь моя, я к тебе готов идти хоть на край света!
Преодолею любые преграды, лишь бы, наконец, признаться в своих
чувствах! – Евгений подошёл поближе, встал у самой стены дома под
окном так, что Марьяша при желании могла легко высунуть в форточку
руку и прикоснуться к лицу парня. – Марька, любовь моя, ты царишь в
моём сердце с самого момента нашей встречи.
