Смотреть на свое отражение было почти всегда приятно, за
исключением дней, когда Маша приходила с работы усталая и сонная,
со слипающимися глазами, вся пропитанная пластиковой пылью. В такие
моменты уже не обращала внимания на то, как выглядит, и сразу
отправлялась спать. Зато сейчас в тусклом зеркале на стене прихожей
отражалась девушка в полинявшем, но все-таки нарядном голубом
платье… Маша достала из тумбочки помаду, раскрыла, осторожно
провела по губам. Помады оставалось совсем чуть-чуть, приходилось
экономить. Потом потянулась к дверце шкафа, в котором висела
слишком короткая, зато любимая своей владелицей куртка.
Мать неодобрительно бросила:
— Куда это ты собралась в таком виде? Надень платок и старый
плащ.
— Можно подумать, что у меня есть новый, — проворчала дочка, однако
послушалась.
Теперь, в бесформенном белесом плаще и с повязанной платочком
головой, она казалась старше.
По коридору, цокая копытцами, шел крошечный поросенок. Точнее, не
поросенок, а вполне взрослый трехлетний кабанчик, только размером с
крысу. Новая порода, сама собой появившаяся в пригородном районе,
где до Атаки находился ядерный реактор так называемой нулевой
мощности. Мощность оказалась не совсем нулевой, во всяком случае, в
этом убедились сотрудники, которые обслуживали реактор. Окрестным
жителям тоже пришлось сделать много неприятных открытий. Поблизости
от комплекса с разрушенным реактором была ферма… Обычно организмы
под воздействием радиации уродливо разрастались, но тут почему-то
получился обратный эффект. Смышленые и ласковые атомные свинки ели
очень мало и не доставляли никаких хлопот. Поэтому их так охотно
заводили люди, которые были не в состоянии содержать собаку или
кошку.
Маша присела на корточки:
— Сенечка, иди ко мне!
Тот поспешно приблизился к хозяйке, забрался к ней на колени и
довольно захрюкал. Иногда Маше казалось, что Сеня — самое близкое
ей существо. Она могла часами с ним разговаривать, жаловаться на
обиды и неудачи, а в блестящих глазках ее любимца светилась
безграничная преданность, перемешанная с обожанием.
Мать прошлась по всему дому, закрыла створки буфета, в гостиной
придвинула стул к стене. Вздохнув, перестелила покрывало на кровати
в Машиной комнате.
Раньше обстановка в просторной квартире Скворцовых была намного
презентабельней. Ценные и редкие вещи, сохранившиеся с давних
времен, исчезли пять лет назад. В гостиной на паркете до сих пор
проступал более яркий прямоугольник — след от исчезнувшего ковра.
Еще по одному узкому прямоугольнику можно было догадаться, где
именно стояло пианино. Стеклянные полки шкафа опустели — там уже не
было тарелок с узорными ободками и настоящей хрустальной вазочки,
которая, как и пианино, некогда принадлежала Машиной бабушке. На
память о бабушке Лере осталась только фотография в рамке — тонкое
большеглазое лицо, окруженное седыми кудряшками.
Когда в семье случилась беда, стало уже не до сохранения дорогих,
но неодушевленных предметов. Все усилия были направлены на спасение
старшего брата Маши, арестованного однажды ночью вместе с четырьмя
друзьями. Они где-то доставали старинные книги и читали. Просто
читали книги и обсуждали их, собираясь у кого-нибудь из пятерки
дома или в подвале. Однако это подпадало под одну из самых суровых
статей Всеобщего Милосердного Закона, по которой смерть была почти
неизбежна.
К счастью, Скворцовы сумели выйти на нужных людей. Сергея судили
отдельно, по относительно легкой статье за недонесение, осудили
всего на пять лет. Меньше дать было просто невозможно. Практически
все, что было ценного в доме, перекочевало посредникам, ушло на
взятки важным начальникам. Семье удалось спасти единственного сына.
Его друзей через неделю после суда сбросили в овраг исполнения
наказаний, откуда никто, разумеется, не возвращался.
