Наша встреча случилась осенью. Тогда
я шла с очередного приема психотерапевта и была слишком угнетена,
чтобы посчитать случайности - не случайными.
На приеме я впервые за долгое время
почувствовала злость:
- Эля, вам необходимо заботиться о
своем питании. Вы ведь едва на ногах стоите, - в который раз
настойчиво повторял Сергей Иванович и каждый раз негодовал, если я
этого не выполняла.
- Мои мысли заняты совершенно иным,
вы не понимаете?
- Чем же? – подбирается Беляков,
приготавливаясь записывать каждое мое слово.
- Я осознаю, что дело закрыто, и я
ничего не могу с этим поделать. Но моего мужа убили, почему вы не
верите мне?
- Вы снова повторяете одно и то же,
- Беляков устало потер переносицу и отбросил свой резной блокнот, -
прошло уже несколько месяцев после того, как ваш муж погиб на
стройке, а мы с вами стоим на месте, Эля!
Он злится, потому что в работе со
мной нет продвижения. Я плохой пациент. Или он – плохой
доктор?!
Резко встаю со стула и понимаю, что
это наш последний разговор:
- В том и дело: мой муж, как
генеральный директор выехал проверить застройку объекта, но что он
делал на 30 этаже строящегося здания?! Или кто помог ему туда
забраться?
Беляков медленно снял свои очки и
тут же поставил диагноз:
- Вот что, Эля. Вам не психотерапевт
нужен, а сыщик. Пока вы не перестанете идти против системы и
считать, что вашего мужа убили, не приходите ко мне.
С трудом перебирая ногами, я
пыталась научиться жить заново – заново улыбаться, кушать и
мечтать. Возможно ли это после ухода единственного близкого
человека? Пусть прокуратура и закрыла дело, а семья моего мужа
давно смирилась с произошедшим, но я не хотела верить в то, что
Олег в здравом уме поднялся на свой объект без каски и других
элементов защиты, а через полчаса проверок оступился с 30 этажа и
разбился.
Кто поручил Олегу проверить
прилежащую территорию объекта, если в тот день у него был
запланирован вылет для встречи с подрядчиками? И, самое главное,
зачем он забрался на строящееся здание? Никто не дал мне ответов на
эти вопросы, выпроваживая из приемной прокуратуры. Это дело
окружало слишком много несовпадений и тайн, которые мой муж теперь
унес с собой.
А еще меня пугало присутствие в
нашем с Олегом доме его старшего брата:
- Эля, когда ты придешь в себя, нам
предстоит важный разговор, - положив руку на мое плечо, брат мужа
посмотрел на меня свысока, - о нашем будущем. Тебе всего лишь
двадцать четыре года, и все только впереди.
О каком «нашем» будущем говорил
Дмитрий Бестужев – мне предстояло узнать, а пока его присутствие в
моей жизни лишь напрягало меня.
Я огляделась вокруг в поиске тепла и
чего-то до боли знакомого, но все люди были чужими. Только вот
чувство, словно за мной пристально наблюдали уже долгое время, не
покидало меня.
Чувство слежки усиливалось с каждым
моим шагом, заставляя сердце биться все быстрее.
Желудок вновь заурчал, но в ресторан
неподалеку заходить я не решилась. При запахе еды мне становилось
невыносимо плохо, хотя я понимала, что запихнуть в себя хоть что-то
- было необходимостью.
Я ускорила шаг, чтобы побыстрее
добраться до дома и забыться во сне. От голода стало темнеть в
глазах, и я не сразу заметила того, чей взгляд прожигал мое тело
все это время.
Я почти перешла на бег, а затем
завернула за угол и тут же очутилась в чьих-то сильных объятиях.
Это был мужчина в черном пальто.
- Простите… - прошептала я, не
поднимая головы.
Мой взгляд уперся в начищенные до
блеска мужские ботинки. Такая грязная осень и такие чистые
ботинки... Вероятно, их владелец приехал сюда на автомобиле.
Вскоре я смогла сфокусировать взгляд
на идеально выглаженных брюках, но после этого поспешила
ретироваться. Чужие руки обжигали меня даже сквозь теплую
одежду.
