Глава 1 "История царской семьи"
Было начало мая. На небе горел яркий месяц, освещая избу – в его синеватом свете виднелись бревенчатые стены, белокаменная печь, горящие свечи, стол и скамья. По красному ковру, лежавшему на полу, беспокойно ходил мужчина лет сорока, одетый в красный кафтан, расшитый золотыми нитями. Это был царь Владислав, повелитель царства Сурского. Еще днем он приказал своим министрам подготовить сводку военных новостей, и теперь ожидал их прихода. В душе владыки государства царила тревога из-за неопределенности и боязнь получить дурные вести, а сердце его билось быстро и нервно.
Послышался стук в дверь, и в избу вошли двое богато одетых мужчин.
– Здравствуйте, Ваше Величество, – учтиво сказали седовласый пятидесятилетний министр государственной безопасности Богдан Николаевич и темноволосый сорокапятилетний министр социальной политики Павел Михайлович, сопроводив приветствие ритуальным поклоном.
– Каковы новости? – встревоженно спросил их царь, сделав несколько шагов в их сторону и нервно сглотнув.
– К сожалению, неутешительные, – ответил министр Богдан, потупив взгляд. По его внешнему виду было понятно, что он крайне опечален теми новостями, которые принес, и не особо желает озвучивать их. – Воины Орвинского ханства успели сжечь несколько десятков наших деревень на западных землях прежде, чем наши основные войска прибыли туда.
– Как это могло произойти? – разгневанно воскликнул царь Владислав. Лицо его, и ранее нахмуренное, насупилось еще больше и выражало одновременно гнев и переживания за судьбы жителей его царства. – Ханство нападает на нас уже более девяти лет, но никогда еще они не проникали столь глубоко. Вы же говорили, что наше войско достаточно сильное, чтобы противостоять им.
– Орвинский хан, похоже, вступил в сговор с какой-то из их соседних стран, – попытался оправдаться министр Богдан. Лицо его в этот момент окончательно приобрело виноватое выражение, ибо он понимал, что не справился со своими обязанностями, не смог предусмотреть такого варианта развития событий. – Наши солдаты говорят, что вражеское войско значительно увеличилось в размере, и еще, среди плененных вражеских воинов есть иностранцы.
На несколько секунд в комнате настала тяжелая, давящая тишина.
– Это очень плохо, – ответил царь, покачав головой и поджав губы, что явно указывало на его попытку сдержать свои эмоции. Поле этого монарх посмотрел на второго министра, стоявшего чуть позади за министром Богданом: по его удрученному лицу было ясно, что хороших вестей ждать не стоит, но Владислав все же надеялся на лучшее, и потому продолжил: «А вы что скажите, Павел Михайлович, есть какие-то положительные новости?».
– Я тоже не могу сообщить ничего хорошего, – со вздохом отозвался министр социальной политики Павел, опечаленно посмотрев на своего собеседника, – большинство жителей сожженных деревень погибло. Те же немногие, кто выжил – наши воины помогли им добраться сюда, в крепость, и мы нашли, где их разместить. Среди них есть и раненые люди.
Отправив министров по домам, царь Владислав остался наедине со своими мыслями, стоя неподвижно и смотря в окно избы невидящим взглядом. Тяжелый разговор с подчиненными не прошел без последствий, оставив после себя непонятное давящее чувство в груди мужчины. Как и любому другому царю, императору или королю, ему было тяжело осознавать, что, даже обладая огромной властью, он самолично не может ничем помочь своим подданным, попавшим в беду.
В голове царя Владислава роилось множество несвязных мыслей о будущем и прошлом, которые разбегались и путались между собой. В какой-то момент мужчина вспомнил события, предшествовавшие началу войны, так ярко, словно это произошло только вчера.
