========== Глава 1. Тиканье тишины ==========
Тишина в мастерской Алексея Северина была особенной. Не мертвой или давящей, а наполненной едва уловимыми звуками – тихим, ритмичным дыханием десятков часовых механизмов. Маятники качались в своих деревянных футлярах, секундные стрелки шептали на циферблатах, а карманные хронометры тихонько пощелкивали на рабочем столе. Когда-то Алексей говорил Лизе, что эти звуки для него как пульс мироздания – вселенского механизма, который не останавливается ни на секунду. Теперь это стало его личным проклятием – бесконечным напоминанием о том, что время продолжает свой ход даже тогда, когда твой мир остановился навсегда.
Алексей отложил увеличительное стекло и потер воспаленные глаза. Тридцатипятилетний мужчина с преждевременной сединой на висках и глубокими морщинами, пересекающими высокий лоб, выглядел гораздо старше своих лет. Последние два года после аварии не просто состарили его – они словно вытянули всю энергию, оставив лишь оболочку человека, который когда-то знал, как улыбаться. Солнечный свет, пробивающийся сквозь высокие окна старинного здания в центре города, подчеркивал бледность его лица и темные круги под глазами – следы очередной бессонной ночи.
Мастерская располагалась на первом этаже старого особняка конца XIX века с высокими потолками и массивными деревянными перекрытиями. Когда-то здесь размещалась библиотека, и книжные шкафы, которые Алексей переоборудовал под стеллажи для часов и инструментов, до сих пор сохраняли тонкий аромат старой бумаги и кожаных переплетов. В глубине помещения за тяжелой дубовой дверью находилась небольшая квартира – спальня, кухня и ванная комната. После смерти Лизы Алексей продал их просторную квартиру на окраине города и переехал сюда, словно стремясь физически уменьшить пространство своего существования до абсолютного минимума.
Большое напольное зеркало в углу мастерской – единственное, что он забрал из их прежней жизни – теперь было заботливо задрапировано темной тканью. Алексей не мог смотреть на свое отражение, потому что в собственных глазах видел только укор – он выжил, а она нет. Иногда ему казалось, что если сорвать ткань, то в зеркале отразится не его осунувшееся лицо, а Лиза – с ее веснушками, рыжими волосами и широкой улыбкой, которую он теперь мог вспомнить только с закрытыми глазами.
«Механизмы не подводят, подводят люди», – часто повторял Алексей своим редким клиентам, заполняя тишину профессиональными банальностями. Но в глубине души он знал, что это ложь. Механизм автомобиля, в котором ехала Лиза, подвел. Или, может быть, подвел механизм мироздания, позволивший, чтобы именно она оказалась на пути пьяного водителя в ту роковую дождливую ночь.
Дверной колокольчик разорвал тишину мастерской, заставив Алексея вздрогнуть. Этот звук всегда вызывал у него смутное раздражение – вторжение внешнего мира в его добровольное заточение. По условию аренды, он не мог отказаться от вывески «Реставрация антикварных часов», хотя с каждым месяцем все сильнее тяготился необходимостью общаться с клиентами. Их истории о семейных реликвиях, переходящих из поколения в поколение, только подчеркивали то, чего у него никогда не будет – продолжения.
– Открыто, – произнес он, не поднимая головы от мелких деталей карманных часов, разложенных на замшевой подстилке.
Тяжелая дверь закрылась с глухим стуком, и в мастерскую вошел мужчина лет шестидесяти в строгом сером костюме. Его безупречно уложенные седые волосы контрастировали с некоторой небрежностью в одежде – слегка помятый воротник рубашки и неаккуратно повязанный галстук выдавали человека, для которого внешний вид был важен, но не первостепенен. Однако именно глаза посетителя привлекли внимание Алексея – темно-карие, почти черные, они казались одновременно и внимательными, и отсутствующими, словно их обладатель смотрел не на окружающий мир, а сквозь него, в какую-то доступную только ему реальность.
