Германия. Александр прилетает в Берлин.
Прибыл и словно из подвала тёмно-мрачного вышел, поднялся в комнату светло-красивую и чисто прибранную. Опешил: видит перепад, величиной с пропасть, между уровнем культуры постсоветских республик и немцев.
«Вижу, как будто нарисованные, идеального качества, с непривычной гладко – ровной поверхностью дороги.
Смотрю в другую сторону и восхищение переполняет меня: великолепные строения-гиганты. На них броско – разноцветные в многообразии цветов неоновые, динамичные, бегающие по стенам зданий рекламы.
Огромные, крытые магазины, занимающие целые кварталы. Здесь можно приобрести всё, что желаешь и более того: даже то, о чём и не знаешь. Обслуживание уважительное и доброжелательное. Всё продумано в мельчайших деталях для блага клиента.
Видится главенство мысли всюду.
Повсеместная чистота и вежливая улыбчивость встречных.
Улыбки доброжелательные женщин-прохожих и мелькает вопрос в уме у меня: «Неужели все они намекают, что целоваться и боле желают со мной??? У нас – так редки улыбки…»
Свобода самовыражения, что проявляется даже в открытом наличии домов терпимости.
Удивительно тихое общение на улицах и разумная дисциплинированность. Каждый знает что можно и чего нельзя…»
По прибытию сюда, вне Александра сменилось окружение и внешне он сам уже был такой же как все, но внутри себя он не мог утихомирить клокочущее недовольство.
«Чиновники в стране нашей каждым действием своим, ложью, словно кнутом невидимым стегают оголённое тело общества справедливости, каким видел его я, хочу видеть его я…»
Неприятие этих действий – постоянного обмана – отталкивает Александра от них. Бросает прочь от неправды. Кидает в горящий нетерпением поиск чистоты, красоты…
Он уходит, убегает от одного внешнего, что дает разочарование, к другому человеку, предмету, явлению. Обращается к многообразию внешнего мира в отчаянной надежде найти здесь, в этой смене-перемене совершенство или, хотя бы, приближение к нему… Надеется, но опять оказывается в таком же, по сути, подобном окружении…
Поездка в другую страну – это тоже было нечто новое и обещало изменение.
Когда Саша был ещё дома, разочарование захватило в плен его чувства после разговора с Майей, а факт о грандиозном обмане народа государством в лице чиновников был подобен предательскому удару сзади. Знание это, болезненным эхом всё время отзывалось в нём и напоминало о том, что всё начальство приватизационного агентства в его стране – ничтожества.
Постоянное нахождение в таком состоянии вело к потере веры в добропорядочность людей, но, в конце концов, одновременно с этим принесло с собой и надежду. Принесло надежду, успокаивающую шёпотом своим, что всё будет хорошо и, просто-напросто, быть плохо не может…
Прибытие в Германию и виды явного благосостояния вернули ему веру в приближение счастья. Вернули, но не знает он ещё, здесь и сейчас, за что ухватиться, за что держаться, чтобы не потерять, не упустить этот возникший в нём из ниоткуда лучик робко греющего света. Он начинает понимать, что находится сам и мечется внутри некой системы, но не может найти в ней спасительную мощь всеведения. Где она? Не знает. Не знает и бросается, будто в поиске наощупь, от одной новизны к другой…
Александр, внутренне посмеиваясь, смотрит, очередной раз, на смирно стоящих на переходе перед красным светом светофора группами людей.
«Они устроены – настроены не так, как мы. Они другие?»
Немцы, несмотря на то, что на прямолинейной улице даже в самом конце не было ни одной машины, терпеливо дожидались зелёного. Саша, вопреки всем правилам, демонстративно пересекает дорогу на красный…
