За окном лил противный холодный
дождь. Погода была мало похожа на летнюю, хоть календарь и
утверждал обратное.
Я сидела у разожженного камина в
одной из гостиных усадьбы Роузхолл, грелась с помощью огня и чашки
горячего ароматного чая. Рядом, на небольшом журнальном столике,
лежало письмо. Подробное письмо. С требованием денег. Я
перечитывала его уже раз десять и все никак не могла понять, по
какому праву кто-то требует от меня, Аделины норт Горшанской,
герцогини Рочерской, вдовы двадцати трех лет от роду, непомерную
для данной местности сумму в десять золотых.
«Ваше сиятельство, нижайше смею
напомнить вам, что у ваших племянниц и Динары и Вестаны,
обучающихся в нашем пансионе, не осталось средств на личных счетах.
Если необходимая сумма в пять золотых за каждую не будет внесена на
их счета не позднее следующей недели, нам придется отчислить
девушек из нашего заведения», - сообщало письмо.
Сначала, сразу после получения, я
подумала, что это шутка, чей-то розыгрыш. Затем перечитала
несколько раз, пытаясь найти хоть какой-то намек на взятые мной
обязательства. Даже в дневниках все пересмотрела, надеясь найти
подсказку. Тщетно. Нигде, ни на одной странице, не было написано,
что я обязана оплачивать содержание каких-то неизвестных мне Динары
и Вестаны. Потом отправилась в местное книгохранилище, отыскала там
свое семейное древо и долго искала необходимые имена. Нашла.
Примерно через час поисков. Оказалось, что обе девушки – дочери
моего двоюродного брата, Дортаса норт Жарского, малоземельного
барона, воспитывавшего, помимо упомянутых девушек, еще четверых
детей. Все – от одной жены, следует заметить.
Конечно, поиск мог бы завершиться,
не начавшись, будь я настоящей Аделиной норт Горшанской. Увы, я
была всего лишь попаданкой. В ее тело. Звали меня Андровой Еленой
Викторовной, и в свои тридцать четыре года я работала менеджером
среднего звена на Земле. Попала я сюда банально – однажды утром
проснулась в чужом теле. И при моем появлении в этом мире никто
даже подумал передать мне память и умения той самой Аделины.
И теперь мне приходилось каждый день
читать ее многочисленные дневники, чтобы хотя бы примерно
представлять себе, какую жизнь она вела раньше.
Вот только там, в дневниках, было
отмечено далеко не все. И я понятия не имела, кто и для чего уверил
руководство пансиона, что те самые десять золотых нужно вытрясать
конкретно из меня.
Да и вообще, каким образом старшие
девочки малоземельного барона могли попасть в пансион? Вряд ли у их
отца были средства для обучения дочерей.
В дверь гостиной постучали, вырвав
меня из мыслей.
- Войдите! – крикнула я.
На пороге появилась служанка,
высокая миловидная девушка лет пятнадцати-шестнадцати, одетая в
темно-серую форму.
- Ваше сиятельство, - поклонилась
она, - к вам гости пожаловали.
- Кто? – нахмурилась я.
Никаких гостей я не ждала. Да никто
в твердом уме не отправится навещать черную вдову, похоронившую уже
трех мужей.
Меня, надо сказать, такой расклад
вполне устраивал. Я жила в тишине и покое все то время, что
очутилась в этом мире, то есть целых пять недель. И вот теперь,
внезапно, мой образ жизни был нарушен. Сначала – письмо, потом –
гости.
- Ваша матушка, ваше
сиятельство.
Вот уж не было печали. Ее-то каким
ветром занесло в усадьбу?
О матери Аделины я только читала в
ее дневниках. Но уже успела составить себе далеко не лестное
впечатление. Ираса норт Жасская была женщиной властной, напористой,
умеющей переть напролом не хуже земного танка. Она прекрасно знала,
чего хочет от жизни, и добивалась этого любыми путями, не всегда
законными.
Выйдя замуж за наместника
императора, отца своих пятерых детей, она была уверена, что важней
всего в жизни – семья. Причем семьей она считала всех
родственников, связанных с ней хотя бы каплей крови.
