Вершины скалистых гор в этих местах
никогда не были свободны от снега, и потому в особо тёплое время,
нет-нет, да случались небольшие оползни, погребавшие под собой
протоптанные заботливыми горцами тропинки, безголовый скот да
неосторожный люд, что без опаски день ото дня курсировал в соседние
деревушки на рынок. Эти суровые края были родными для нескольких
тысяч людей, что испокон веков жили здесь по заветам своих предков.
Охота всегда оставалась основным источником пищи для гордых
северян, которые раз за разом отвергали предложение стать
подданными короля Айварса. И в голодные годы, когда зверь уходил по
ту сторону ущелья или же забирался так высоко, как никогда до этого
не ступала нога человека, в деревнях таилось молчаливое ожидание
скорых смертей.
Матери выхаживали младенцев,
заботились о мелюзге постарше, молились северным богам о том, чтобы
они дали сил бороться больным детям, и беда прошла мимо их дома. Но
не всегда боги были милостивы к своим почитателям.
В одной из таких богом забытых
деревушек холодным зимним вечером началась и её история. Лилит –
жена погибшего несколько дней назад охотника и деревенская знахарка
выхаживала деревенских детей, что умудрились подхватить простуду,
не выходя из дома. Среди этих несчастных была и её младшенькая,
которая в желании помочь родительнице с поиском трав под снежной
коркой намочила ноги и заболела. Дети кашляли, кто-то, отхаркивая
противную мокроту, кто-то кусочки лёгких, а девочка, под светом
лампы слегка бледная, просто спала и не доставляла особых
хлопот.
Под вечер уставшая Лилит присела на
краешек кровати дочери и тяжко выдохнула. Да, и вот так почти
каждую зиму! Засмотревшись на подрагивающие белёсые реснички, она
убрала разметавшиеся серебристо-белые волосы с лица спящей и мягко
улыбнулась необычной, даже для северных, красоте девочки, пока рука
ненароком не прошлась по лицу. Ледяное, лишенное теплоты тело
подсказало, что умудренная опытом знахарка ошиблась. Девчушка не
подхватила простуду, как все остальные дети, что сейчас мирно
сопели рядом, она отравилась. А причиной всему стал цветок, что
пробивался даже в холодное время из-под льдистых корочек сугробов.
Цветок, на который наверняка наткнулась несчастная, собирая травки
для матери. Женщина осознавала, что срок для спасения собственного
ребёнка уже пропущен из-за заботы о чужих, как и то, что смерть
малышки она себе никогда не простит.
У этого народа было много традиций и
поверий, но основное, против которого никто пойти не мог, что
смерть твоего собрата должна быть быстрой и безболезненной. Так они
отдавали дань уважения умирающему человеку и помогали не сбиться в
пути к чертогам ледяных богов. Смерть же от цветка – долгая и
мучительная, высасывала все силы из пациента и не могла быть
облегчена ничем. Так завещали боги. И то, через что придётся пройти
её маленькому цветочку, вгоняло женщину в ужас.
Она упала на пол и завыла, как
раненный зверь, потеряв одномоментно и веру, и надежду на лучшее. И
провела в беспамятстве бы ещё несколько часов, если бы не отвлёк
настойчивый стук в дверь.
Не разбирая дороги, женщина шла,
наталкиваясь то на тумбочки возле кроватей, то на разбросанные
ботинки, валяющиеся рядом с маленькими хозяевами. С трудом
отодвинула в раз потяжелевший засов и отперла дверь.
На пороге стоял седой мужчина в
годах, плотно укутанный в меховые одежды. Суровое лицо выдавало в
нём воина, а еле заметный серебристый знак у виска наталкивал на
определенные выводы. Женщина прикрыла рот ладонью, будто пытаясь
сдержать рвущийся наружу крик. Мастер Теней. Закрытого клана,
обучающего лучших во всех королевствах убийц. На пороге её дома.
Теней северный народ уважал и побаивался, за то, что им приходилось
пройти во время обучения. Ведь ещё совсем детей ломали, поили
усилителями, что развивали маленьким убийцам регенерацию до
небывалых показателей, а потом снова кидали на растерзание нечисти,
и следили, выживет ли подопечный с исследовательским интересом.
Поговаривали даже, что у тех имелась специальная техника,
позволяющая блокировать боль, и делающая их ещё более неуязвимыми
перед противником. Но куда больше, Теней до ужаса боялись и
старались не переходить тем дорогу, поскольку в ходе обучения
наёмники теряли часть чувств, становились неспособными выражать
некоторые эмоции, в том числе и сожаление об убитых.
