Глава 1. «Первым брось в нее камень»
Черный крест подрагивает на фоне бесцветного, белесого неба. Кажется, что он двигается, хотя на самом деле двигаюсь я: то ли бегу, то ли наоборот, еле ковыляю – ни ног, ни скорости не чувствуется. Холодно, но не так, как обычно зимой. Одежда как будто сделана из вязкого льда, она непонятно липнет, мешает движениям… Мокрая, что ли? В ушах звенит от собственного недавнего крика, но внутри такое отчаянье и ужас, что сколько ни кричи, их из себя не выплюнуть, поэтому я только с трудом набираю в грудь воздуха и останавливаюсь. Черный крест зависает в белом небе. Идти бессмысленно. Уже ничего не поправишь… Последняя мысль затеняет сознание, напоследок мелькает целый ворох неразборчивых ярких воспоминаний, и все гаснет. Я очень надеюсь, что навсегда.
* * * * * * *
Большинство фильмов начинается с того, что герой вскакивает с кровати после кошмара и тяжело дышит, картинно держась за грудь. Я всегда считал эту сцену расхожим клише, проматывал ее при первой возможности и никогда не догадывался, как неприятно оказаться на месте этого дышащего бедолаги. Только вдобавок к дыханию марафонца, дрожи во всех конечностях и пульсу под двести я еще умудрился свалиться на пол и теперь полусидел, обнимая одной рукой диван, как плот в море темноты.
На то чтобы успокоиться, у меня ушло довольно много времени, а чтобы сообразить, что я у себя в квартире, и того больше. В конце концов я кое-как нащупал среди комков простыни телефон и ослепил себя экранчиком. Экранчик, когда я к нему привык, показал три ночи – да, Час Быка, самое время для кошмаров… Я посветил телефоном вокруг и обнаружил неподвижную собачью голову, которая торчала из-под кровати. Сердце успело сделать очередной прыжок в пропасть, прежде чем я вспомнил, что это моя же собака Тобик видит десятый сон, даже не проснувшись от моих скачков. Нахлынул было новый, какой-то даже панический страх: а где Ксюшка? Но тут же угас, сменившись привычной горечью. Она ночует у Оксанки, потом, наверное, поедет к своему парню, и дела ей до меня примерно как любому подростку до любого родителя… Ладно, хорош.
Я кое-как встал с холодного пола и побрел на кухню: все равно же фиг теперь засну. Наш старый, облитый белыми разводами накипи чайник вскипел и выбросил кнопку, а я все продолжал сидеть напротив и тупо смотреть на свое ненормально-вытянутое отражение в грязном металлическом боку. Тревога от странного сна все никак не отпускала. В чем дело-то? Я, конечно, заслуженный невротик Российской Федерации, но не припомню, чтобы меня так раскладывал на куски даже самый противный кошмар. Нет, тут было еще что-то… А если это и не кошмар, а видение фрагмента будущего, из тех, что обычно случались у меня не во сне, а наяву? Судя по состоянию, очень похоже. Тогда ясно, откуда тревога: игнорировать видения было себе дороже, они сбывались почти всегда, правда, чаще всего в неожиданной форме, и уж по-любому несли в себе предупреждение о будущей беде… Но о чем это, собственно, меня предупреждает?
Я вздрогнул от резкого щелчка: чайник опять выбросил из себя кнопку. Оказывается, я успел вскипятить его второй раз. Преодолевая вязкое ощущение в руках, которое не давало нормально шевелиться, я наконец-то налил себе чаю и уставился в глубь кружки, где медленно колыхались чаинки.
Такого невнятного и одновременно жуткого видения у меня еще не бывало. Тем более надо попытаться его разгадать. Так… Холод – это ладно: сейчас как раз зима, хотя московского вялого типа, с температурой плюс пять и слякотью… Значит, по времени это случится относительно скоро: вот так радостное открытие… Мокрая одежда – ну, положим, я мог упасть в прорубь или в речку. Но как к этому прислонить черный крест? Я, конечно, церковь изнутри последний раз видел лет десять назад, но снаружи культовые постройки наблюдал часто и что-то не замечал, чтобы хоть на одной крест был черного цвета: все светлые либо вообще золотые… А главное, почему я кричал? Нет, вообще-то мои вопли услышать довольно легко, и подчиненные, и начальство ими регулярно наслаждаются по разным поводам, но вот чтобы именно кричать от боли или страха – такого со мной на моей памяти не случалось. И вовсе не потому что я очень уж стойкий – просто у меня чаще всего дыхание останавливается, и крикнуть, когда надо, я не успеваю, а потом, через пару минут, когда голос возвращается, обычно уже и неактуально… Не понимаю я, хоть убей, смысла этого видения, и как оно связано с Ксюшкой, тоже не понимаю. Но ведь как-то связано, иначе при мысли о ней меня не проткнуло бы таким ужасом, будто в моем сознании ее не было в живых… Так, ладно, спокойно.
