От автора:
Уважаемые читатели!
Пожалуйста, не пугайтесь обилия
старорусских слов в первой главе. Все значения вынесены в словарик,
а в следующих главах их становится значительно меньше.
Приятного чтения.
Глава 1
Девушка была красивой. Когда-то при
жизни, конечно, не сейчас. В кровавом месиве на белой коже не было
ничего красивого.
— Первая? — поинтересовался я у
Старосты, ставя на землю свой походный туесок.
— Пятая за год… — Староста виновато
потупился. — Не серчай, бачко, мы ж тока мест сообразили,
что тут чудодей нужен. Сразу за вами и послали.
— Добре, — я кивнул. Можно подумать,
меня хоть когда-нибудь звали вовремя.
Заметил я и то, с каким усилием
Староста назвал меня “бачко”. В том тоже не было его вины: сложно
величать так человека вдвое моложе себя. По крайней мере, на вид
моложе. Бороду что ли все-таки отрастить?.. Еще бы росла она,
зараза.
Открыв туесок, я вытащил из
крепления на крышке пузырек и закапал в глаза растворенную в
маковой росе чудь. Иные чудодеи сыпали ее в глаза прямо сырую, но я
предпочитал более мягкое воздействие. И более дозированное — а то
как надуешь больше, чем надо, так бдишь потом всю ночь да чудищ
всяких по углам высматриваешь.
— Есть у вас здесь буява
какая поблизости? — поинтересовался я, ненадолго закрывая
защипавшие глаза.
— Как не быть? — удивился Староста.
— Село, чай, большое. И с соседних сел у нас покойников хоронят. Да
токо с другой она стороны. Через село все да через лес.
— Для чудищ, что людей по ночам
убивают, и семь верст — что твоя дорожка до сараю, — ответил я
рассеянно и наконец огляделся.
Кровь. Много крови. Чудь всегда
подсвечивала именно кровь — хоть старую, хоть свежую. Ярко-алая,
она мерцала, манила в сгустившившемся и посеревшем воздухе. Все
было неважно для порождений чуди, кроме крови. И самой чуди…
— Списочек бы мне, — сказал я и, не
удержавшись, потянулся к особливо крупному сгустку чуди на жирном
сочном листе клена. Староста меня не понял. — Перечень, говорю. Кто
у вас тут из чудищ обитает. Вижу, что немало.
— Ну так эта… — Староста замялся,
прикидывая в уме. — Так все, поди, как у всех. Суседки в
каждом доме, дворовые, овинники… Ну да те в лес не ходют. С
бабаем местным баган наш договорился. Чтоб тот
скотину не пугал, да и девок заодно. Даже свой
вазила-табунник у нас живет. Говорю ж: село большое у нас. А
в окрестностях все по мелочи — ауки мелкие да багники
на болоте.
— А лешаки? — я уже не мог
остановиться — все собирал и собирал щедро рассыпанную по поляне
чудь в серебряную табакерку, всегда готовую для таких дел.
— Да какие тут лешаки! — отмахнулся
Староста. — Леса сплошь исхоженные, тропинками изрезанные. Грибов
да ягод едва лукошко наберешь. Лесавок если парочка, да и те
хоронятся от людей. У нас-то только чудицы остались, чудищ-то сто
лет, поди, как не видали, а уж чудовищ и подавно.
Про волколаков и прочую хищную
чудскую фауну я спрашивать не стал. Как и пугать старика своим
нездешним говором. Чудь — она ведь на многое глаза открывала.
Например, на то, что родной мой мир, которому я уже лет тридцать
как успешно помогаю, далеко не единственный.
— Добре, — повторил я, стараясь
говорить покороче. — Ты иди, уважаемый, до дому. Выделите мне хатку
какую, я у вас погощу. А покамест осмотреть мне тут надо. Авось
увижу что интересное…
— Так ждет вас хатка-то! —
обрадовался Староста. — Справная хатка у нас для вашего брата есть,
баньку уже затопили, стол накрыли. Ждем вас, чудодей-бачко,
воротайтеся побыстрее.
И, отвесив мне поклон до самой
посыпанной чудью травы, он поспешно запрыгнул на толстенькую
кобылку да и уехал прочь.
Я проводил его завистливым взглядом:
мой компаньон лошадей не любил… Точнее, лошади не любили его и
наотрез отказывались везти нас обоих хоть верхом, хоть в телеге.
Только в крытой кибитке, которую мой помощник мог окрестить
временным домом и оплести своими чудскими чарами, мы могли
перемещаться с относительным комфортом — в таком виде лошади нас не
боялись, чувствовали, что чудь наша добро несет.
