– Зверев! С вещами на выход!
Четыре года я ждал этих заветных слов. Внутри всё дёргается от волнения. Мозгами я понимаю, что через несколько минут буду на свободе, но пока не окажусь за воротами тюрьмы, не поверю в это.
Быстро прощаюсь с сокамерниками, подхватываю рюкзак со своими нехитрыми пожитками. Клацает засов на дверях, и она со скрипом открывается.
Меня долго ведут под конвоем по бесконечным мрачным коридорам тюрьмы. Сердце бьётся уже где-то в ушах, как баскетбольный мяч, грудную клетку разрывает от эмоций.
На улице щурюсь, как крот. Полуденное солнце ослепляет. Глаза начинают слезиться то ли от яркого света, то ли от переполняющей меня радости. Чем ближе ворота, тем сильнее меня колошматит.
Наконец, выхожу из тюрьмы, вдыхаю воздух полной грудью. Он точно такой же, как во дворе тюрьмы, да не такой. Пахнет нагретым асфальтом и бензином, ничего особенного, только надышаться им не могу. Голова уже кружится от судорожных вздохов, а я никак не остановлюсь.
У ворот чёрный "Рэнжик" моего кента Михи. Из машины тут же выскакивает он сам и Колян – второй мой кореш.
Друзья бросаются ко мне, обнимаемся, бьёмся лбами друг в друга, как бараны, как идиоты. Я знал, что они меня встретят, но всё равно немного волновался, встретят ли? За четыре года многое могло измениться, и наша дружба в том числе.
Встретили!
– Как ты, Зверюга? – первым подаёт голос Миха. – Похудел, пиздец!
Это правда. Скинул килограммов десять, зато рельефнее стал. Даже в неволе я держал себя в форме.
– Ничо, Антох, отъешься вмиг! – подбадривает меня Колян, протягивая пачку "Кента".
Мы выкуриваем по сигаретке, смеёмся, как дураки, жадно рассматривая друг друга. Я их, они меня.
Колян и Миха выглядят охуенно. Морды сытые, лощёные, какие-то куртки модные, часы крутые. Я на их фоне я сейчас казался бедным родственником.
– Поехали отсюда, мужики, – тороплю я друзей, потому что на колючую проволоку даже смотреть не могу без ненависти.
Мы садимся в "Рэнжик". Я назад, а пацаны вперёд. Машина трогается с места, и чем дальше мы отъезжаем от тюрьмы, тем мне становится легче и спокойнее.
Я рассматриваю город, подмечая, что изменилось во время моей отсидки, а пацаны кратко излагают, что интересного случилось за период моего отсутствия.
Миха везёт меня домой. У меня небольшой загородный коттедж в тихом посёлке – идеальное место, чтобы прийти в себя после тюряги.
До моего дома долетаем довольно быстро. Едва захожу во двор, ко мне бросается Аська – моя овчарка. Радостно лает, встаёт лапами на грудь, пытаясь лизнуть в лицо. Не забыла! Не забыла, моя хорошая!
Двор выглядит ухоженным, Аська сытой. Внутри дома тоже чисто – пацаны следили за домом, кормили собаку. Даже растения комнатные цветут и пахнут.
Обхожу дом, будто чужак. Жадно впитываю запах родного жилища. Даже не верится, что сегодня я буду ночевать на своей гигансткой кровати, а не на шконаре.
Возвращаюсь в гостиную к друзьям. Те уже достали бухло, вовсю гремя стаканами.
– Доля твоя, – протягивает мне сумку Колян. – Всё по-честноку, Антоха!
– Верю!
Забираю сумку, собираясь прибрать деньги в тайник. Пересчитывать смысла нет. Я понятия не имею, сколько мне положено за четыре года. Надеюсь, друзья меня не наебали? Судя по весу, сумма охеренно большая.
– Сейчас жрачку привезут, Зверюга, – сообщает Миха. – И ещё кое-кого интересного.
Пацаны переглядываются и начинают пошло ржать. Я догадываюсь, что они вызвали шлюх. Это весьма кстати. Я четыре года на самообслуживании. Яйца звенят уже.
– Давай выпьем пока? – протягивает мне стакан коньяка Колян. Беру стакан, тяжело сглатывая. Как же я мечтал об этом, господи! – С началом новой жизни, брат! Живы будем, не помрём!
