Шестьдесят пять лет назад.
Море Выживших, эсминец «Барракуда», флотилия Альянса.
62° северной широты и 10° западной долготы
по направлению к мысу Нордсвей
Эти воды после ноября всегда славятся неспокойным нравом. Полярный циклон и капризный северный Лофстрим, объединившись, вынуждают волны раскачивать приближающиеся к мысу корабли похлеще любых аттракционов. Аттракционы… Вскоре никто и не вспомнит ни это слово, ни фактическое предназначение. Привычный мир рушится. Если уже не рухнул.
Холодные бушующие объятия моря Выживших обволакивают союзнический эсминец. Гладкий и могучий, он скользит по бурным волнам, словно призрачный зверь, вышедший из синих теней. Бронированный корпус, окрашенный в мрачный антрацитовый цвет, стремительно прорезает водную стихию, оставляя за собой пенистый след. На палубе царит сосредоточенность, несмотря на сильный ветер и качку.
– Мистер Фрай! – слышится резкий оклик с лестницы, ведущей на нижние палубы, с каютами и мобильными лабораториями.
Темноволосый мужчина, чьи виски успела тронуть легкая седина, цепко смотрит вдаль, где прорисовывается заметная линия мыса Нордсвей. Он оборачивается на звук. Темные, как мерзлая земля Айстерлэ́нда, куда эсминец держит путь, глаза щурятся.
– Иду! – выждав, отвечает он на зов и поправляет жесткий воротник черной военной формы.
Ее заставили надеть всех членов экипажа, включая и команду ученых проекта «Северный Антидот», предварительно снабдив нашивками с фамилиями.
Николас Фрай отходит от перил. Блестящий пол в узких коридорах скрипит, когда по нему чиркают тяжелые ботинки.
– Докладывай, – зайдя в кабинет, без промедления выдает Фрай, обратившись к Робертсу, своему первому помощнику.
Именно тот позвал его с палубы, нарушив с десяток минут уединения, за которые Николас успел заново поразмыслить обо всем. О случившемся на родине и теперь распространившемся по большей части мира; о тяжелом круизе до берегов Айстерлэнда, куда его и его семью направило военное правление Альянса; о надеждах оставшейся цивилизации на «Северный Антидот» и… собственной разрушенной жизни.
– Наконец поймали связь, сэр! Экипажи «Анны-Марии» и «Кристалла» благополучно прибыли в Эридан. Уже развернули лаборатории, местные отвели под них здания в центре. Ждут нас.
Фрай невзначай касается ладонью области сердца. Возможно, с разрушенной жизнью он поспешил. Теперь зная, что Элейн добралась до столицы Айстерлэнда и наверняка с комфортом разместилась, Николас чувствует облегчение.
Когда его и жену-химика призвали в проект Альянса, Фрай рвал и метал. Южные государства в районе экватора и за его пределами складываются, как карточные домики, люди на каждом материке вымирают миллионами из-за вируса, названного «Сумеречником» из-за характерного симптома подернутого серой пеленой взгляда. Первой реакцией Николаса на решение военного правления был чистейший праведный гнев. Альянс неделю выслушивал его крики о бесчеловечности и о неадекватности приказа привлечь беременную на восьмом месяце женщину в проект. Не говоря уже о невероятном количестве ультиматумов перед организацией путешествия до северных союзнических стран, в чье число входила самая крупная – Айстерлэнд. Словно глобальная катастрофа – ничто, по сравнению с тем, что локально ждет его семью. Но упертости талантливого ученого противостояло не менее упорное военное правление, обладающее самым безжалостным оружием – властью. Как говорится, на любой беспредел найдется ответный. Поэтому, когда в ответ посыпались более чем прозрачные угрозы вкупе с шантажом, а сама Элейн несколько раз объяснила вспыльчивому мужу, что на севере ей в любом случае будет хорошо, и без него она никуда, так или иначе, не эвакуируется, Николас почти сдался.
