…Какой-то шорох привлёк моё внимание. Я обернулся и тут же резко
отскочил от внезапно направленного на меня клинка. Юбля! Мечи
скользнули из ножен, согревая ладони. Усмешка. Мой противник тоже
усмехнулся, и тут же из-за портьер показалось ещё двое. Нет, трое!
Для меня одного многовато.
Из ванны выплыла Марика.
- Опаньки! Какие мальчики!
Улыбнулась, как довольная кошка, и ловко вытащила откуда-то из
брошенной одежды тот длинный меч, с которым являлась ко мне на
суд.
- Танцуем?
Она была абсолютно голая. С длинных волос стекали капли. По
груди, по плоскому животику, по вьющимся волоскам на лобке… В
глазах огонь. Одни руки сжимают меч, вторые в стойке, готовые к
рукопашному бою.
- А я-то думала, чем занять утро!
Я прыжком переместился к ней. Противники распределились вокруг
нас. Атака, блок, я откинул одного противника, увернулся от удара
второго… назад. Чувствую за спиной спину Марики:
- Мальчики, кто дал вам в руки такие взрослые игрушки? Ой, блин,
ножичек!
Я заколол троих. Марика добила последнего.
На щеке у неё кровь, и на правом плече царапина, в остальном
просто немного испачкалась. Она сидит на полу, с довольным видом
протирая меч.
- Ну, вот и утренняя разминочка.
Я подхожу ближе. Она просто с усмешкой поднимает на меня голову.
Я глажу её по волосам, зарываюсь в них всей пятернёй, смеясь стираю
кровь с её щеки… Я проснулся резко, от того что кто-то коснулся
меня.
Возле кровати стояла Эмани.
- Роджер, ты просил разбудить…
Я снова вернулся в реальность. В этот дом, полный женщин,
жратвы, выпивки и других развлечений, доступных человеку. Всего,
кроме свободы! Марика ушла три недели назад. Три недели назад,
обещая связь с Анжеем, своё слово в защиту Даккара и ещё кучу
всего… Та пресс-конференция так и не состоялась. Марика отменила её
через час после разговора с Великой ами Растеньёй и умчалась в
Свободные земли спасать своё положение Хранительницы. Не спасла.
Совет мастеров официально низверг её. И она исчезла в лесах, готовя
какие-то новые планы. Всё это мне рассказала Мидея, уставшая от
моих ежедневных расспросов по телефону. А что делать, её личный
номер был единственным полезным в списке доступных.
Конечно, я понимаю, что звание хранительницы очень важная штука.
Без него Марика не имела права делать какие-либо политические
заявления, да и, вообще… И что поплатилась она им, скорее всего,
как раз из-за намерений выступить за Даккар. Уж слишком много
совпадений. Бесило одно: неужели нельзя было позвонить мне и
объяснить всё самой?! Почему я должен сидеть в неведении, запертый
в этом дурацком доме?! Три недели!
А объяснилась она только с Мидеей и Нандрель. И эти двое
воспринимали её исчезновение, как само собой разумеющееся.
- Армариакка не первый раз вот так пропадает, не отвечая на
телефоны. Подожди, она занята. Закончит дела, вернётся.
- Что за дурацкое поведение! Может, её убили давно? Ну, ладно,
убить её нельзя! Ну, заперли в подвале, ещё что-нибудь?!
- Не нам с тобой обсуждать поведение Армариакки. Согласна, она
несколько эксцентрична. Но она такая. А в том, что с ней всё
хорошо, я уверена потому, что она регулярно тратит деньги со своих
счетов на Острове Богов. Кроме неё этого никто делать не может.
Успокойся и наберись терпения. Она вернётся. Просто подожди.
И так три недели!
Я на минуту закрыл глаза. А какой сон был хороший! И
сволочь-Марика в нём тоже очень аппетитная была. Юбля!
- Эмани, залазь ко мне.
Женщина прильнула к плечу, ласково поглаживая меня по совсем
отросшим волосам:
- Не волнуйся, она вернётся. Она часто пропадает. Не звонит и на
звонки не отвечает. А потом вдруг является, как ни в чём не
бывало.
Местные женщины довольно своеобразно ко мне приспособились.
Никогда не перечили. Но исполняли только то, что сами хотели. Если
я пытался заняться их воспитанием, просто прятались в этом
немыслимо огромном доме. Были те, кто любил спать со мной. Были те,
кто любил кудахтать надо мной, как над ребёнком: кормить, втихаря
стирать мою одежду и прибирать в самое неподходящее время. Были те,
кто хотели от меня детей. Были те, кого я так и не видел ни разу в
этом немыслимом лабиринте комнат. Они жили сами собой. Сами
управляли этим домом и заботились о нём. И я, казалось, был здесь
одним из предметов заботы.
