Описание:
Плывёт над бескрайними лесами серебряной лодочкой Аэ. По ниве звёздной серпом рубиновым скользит Ухира. Один в мир пришёл, а другая суть обрела, когда освещало благодатные земли Терианы ущербными лунами. Какая ж судьба для них богами уготована? Будут ли счастливы дети ущербных лун?
Посвящение:
Aristan de Aristodeus Amadi
А за то, в каком стиле эта история на свет явилась – спасибо нежной и певучей «Голомяночке».
Примечания автора:
Благодарю!
Музу мою Anel_ko, читавшую вслух – волшебный голос твой, твой смех, твои слёзы оживляли героев одного за другим.
Kori Rei – все волшебные создания земель Терианы появились, пока я бродила по сайтам, собранным для меня именно вами, золотой мой!
– И-и-э-э, не плачь, ну не плачь же, Саяра!
– И-и-и! – крохотная девочка в искусно вырезанной деревянной люльке не унималась, заходилась тонким надрывным плачем. Мать, невысокая, смуглая, с глубоко запавшими глазами на измученном лице, виновато кланялась гостье – та в ответ так же торопливо кланялась, с тревогой глядя на сморщенное, словно от сильной боли, детское личико.
– Ничего, ничего, Гюльсир-джан, успокой малышку, мы подождём!
– Не могу успокоить, Ака-Бат-джан, уже две ночи и два дня всё плачет, плачет… – Гюльсир подхватила дочку на руки, прижала к груди. – У меня молоко перегорает, а она сосать не может, сразу рвёт её!
– А что Зейфира говорит, не звали смотреть?
– Зейфира-суми обещалась заглянуть сегодня, с утра жду. Ака-Бат-джан, ты уж сама ткань выбери, какой отрез тебе приглянулся – тот и забирай, а мёд вон туда, на стол поставь.
***
Ака-Бат-джан, Белолицая – так местные прозвали жену пасечника Дахира. Много девушек из Ураз-Теримы заглядывалось на высокого пригожего Дахира, но тот лишь улыбался всем белозубо, а ленту с монетками из кос не просил. А как съездил с отцом на большое торжище в приграничный со Светозарьем Радеж, так и улыбаться перестал. Запала в сердце смуглолицему лесовику дочка тамошнего кузнеца, Олюна-певунья. Потерял Дахир покой и сон, грезил наяву белоснежным личиком да золотыми косами. До того измучился егет-удалец, что свёл с отцовской конюшни вороного жеребца и поскакал в Радеж. С рассвета и до заката скакал, коня не жалея, себя не помня. На коленях стоял гордый урманич перед хромым Михасем и растерянной Олюной. Видать, тронула сердце девичье тоска лютая, что огнём в сердце Дахира пылала, из глаз тёмными сполохами вырывалась. Отдала Олюна Дахиру ленту с монеткой из косы – по обычаю урманичей. Отец за жеребца, взмыленного и загнанного, отходил Дахира по загривку суковатой палкой. А как синяки сошли с широких плеч да непокорной спины, погнал сына вековые сосны валить, новый сруб ставить, чтобы было куда привести молодую жену.
Иноплеменцев в Ураз-Териме, селении большом, зажиточном, не особо жаловали. Но красавицу Олюну сразу приняли, а вскорости и полюбили. Певуньей Белоликую не просто так прозвали, даже птицы смолкали, когда пела Олюна. Светозаринка родила Дахиру троих сыновей – двое старших пошли в отца, смуглые, темноглазые. Младший родился раньше срока, в ночь, когда серебряная луна, Аэ, иззубренным краем царапала небо, а красная луна, Ухира, только начала расти. Может, из-за того, что родился под ущербными лунами, и был младший сын Дахира и Олюны таким хрупким, тихим, не похожим на могучего пасечника и его весёлую певунью-жену. Поздно на ножки поднялся, лишь к третьей весне заговорил. От матери сынишка получил в наследство светлые волосы и голубые глаза, от отца – чеканный профиль и высокие скулы. Родители души в кротком дитяти не чаяли, старшие братья во времена ребячьих забав горой за него стояли.
Как подрос немного Олесь, сын пасечника, мать его начала с собой брать, развозить по Ураз-Териме целебный мёд в запечатанных горшочках. Самое то для слабосильного парнишки – ворочать тяжёлые колоды для ульев и вырубать просеки в лесу под делянки с лекарственными травами Олесь бы всё равно не смог. Не то, что Васыл и Тимехар, такие же широкоплечие и могутные, как отец. За мёдом к Дахиру очередь выстраивалась, от любой зимней хвори помогал янтарный жгучий мёд, собранный ухоженными крупными пчёлами. Не знала голода семья пасечника, и мёд Олюна, уважаемая Ака-Бат-джан, развозила вместе с младшеньким на вместительной тележке, запряжённой смирной кобылкой. Деньги не особо были в чести у урманичей, потому взамен пузатых горшочков получала Ака-Бат-джан связки беличьих шкурок, низки озёрного жемчуга, самотканое полотно – вот как от Гюльсир, знатной мастерицы, выделывавшей самую тонкую шерстяную ткань.
