Когда я только мечтала написать настоящую книгу, то представляла, что вдохновение буквально поведет меня за руку от первой до последней строчки. Предвкушала, как волна популярности и признания накроет меня с головой, а восторженные отзывы переполнят все интернет-площадки. «ДеТкаданс» – мой дебютный роман, и с высоты своих амбиций я рухнула, когда писала пятую главу. Оказалось, что творческий кризис – не просто словосочетание, да и вообще все это сочинительство в моем случае сопряжено с целой кучей нюансов: время, место, настроение, состояние.
Сколько раз я переписывала «Детку»? Три. Сколько раз хотела все бросить и «повесить перо на гвоздь»? Тридцать три. В итоге роман все же получился. Я признаю его неидеальным и не совсем таким, каким представляла изначально, зато он совершенно точно искренний, наполненный по-настоящему прожитыми эмоциями и подлинными историями.
Я окинула содержимое шкафа придирчивым взглядом: надеть было совершенно нечего. Юбка гофре, купленная под давлением хамоватой продавщицы на вещевом рынке, зеленый брючный костюм – подарок бабушки на окончание университета, какие-то уже почти замшелые рубашки. У меня, как у многих других людей, на деревянных плечиках уныло болталась одежда, невостребованная в обычной жизни. Если быть откровенной, я в ней не нуждалась вовсе – никогда не любила наряжаться. Наверное, всему виной мое довольно плотное телосложение, которое, в сочетании с низким ростом, наградило меня неполным пятидесятым размером уже в пятнадцать лет. Сидеть на диетах в моей семье строго-настрого запрещалось, а привлекать внимание к тугим бокам и квадратной фигуре не хотелось. Так я и выросла – полная, но совершенно неприметная. Если бы не буйные рыжие кудри, вряд ли кто-нибудь когда-нибудь разглядел бы меня в людской «массовке». Впрочем, я слукавила. Два с половиной года назад, когда мне стукнуло двадцать пять, на местечковой конференции айтишников меня разглядел Толя. Его не слишком волновали мои немодельные параметры, зато вдохновляли, как он говорил, общие интересы. Ну а я просто влюбилась. Так и начались наши отношения – для меня первые в жизни.
* * *
Морозным январским днем воздух рутины рассек торжественный повод – день рождения Артема Никитина, школьного друга Толи и по совместительству яркого представителя местной золотой молодежи. Его отец успешно закрепился в мире строительного бизнеса в противоречивые девяностые и заработал репутацию уважаемого человека в маленьком сибирском Н-ске. Поэтому именинная вечеринка, на которую нас с Толей приглашали ежегодно, требовала праздничного дресс-кода.
Меня очередное приглашение повеселиться в компании мажоров ничуть не обрадовало – с понятием «социальное неравенство» я была знакома с детства.
Я выросла без отца, под надзором двух строгих женщин – мамы и бабушки. Мы не бедствовали, но похвастаться одноклассникам приставкой Sony Playstation, розовым телефоном-раскладушкой или модным тряпьем я не могла. Это формировало определенное отношение сверстников ко мне и всем мне подобным. Кто-то тихо сочувствовал, кто-то откровенно насмехался. Каждая встреча с Артемом и его свитой возвращала мне это горькое ощущение собственного отличия. Однако Толю разница в толщине кошельков никогда не смущала – он совершенно искренне уверовал в мужскую дружбу. На шумных тусовках Н-ской элиты, которые мы (почему-то) не могли пропустить, я спасалась легкими ни к чему не обязывающими разговорами с Настей – девушкой Артема. Двадцатитрехлетняя модель, единственная дочь богатых родителей, для меня была хоть и не лучшей, но чуть ли не единственной собеседницей, что наделяло ее присутствие в моей жизни особой важностью. Подруг к двадцати семи годам у меня не завелось, а трепаться на работе я не любила – мой интерес всецело принадлежал «железяке».
