— Ты уволена. Выплат никаких не получишь. И скажи спасибо, что
не по статье. А ещё скажи спасибо, что мы обошлись без полиции.
Дыхание перехватывает. В горле встаёт тяжёлый комок, который я
не в силах сглотнуть. Держусь, но чувствую, как слёзы наполняют
глаза. Вот-вот, и по щекам хлынет целый водопад.
— Ну? — не отрывая глаз от меня, начальник сцепляет пальцы в
замок и кладёт их на стол. — Я жду.
— Чего? — выдавливаю я.
— Как чего? «Спасибо», Анечка. Я жду «спасибо».
— З-за что, Равиль Вахтангович? — заикнувшись, спрашиваю я.
Быстро смахиваю слезинки, будто украдкой. Но начальник, конечно,
всё прекрасно видит. А я вижу, как его тонкие бледные губы чуть
изгибаются. Тень издевательской улыбки, что мгновенно появляется и
исчезает.
— Я только что пояснил. Уже забыла? Ну и память у тебя, Анечка.
Точно девичья.
Ненавижу, когда он называет меня Анечкой. Я ему что, подружка,
дочка или проститутка?
Все годы, что я работала в «Тайгер групп», терпела подобное
обращение. Начальник всё-таки. Я с вышестоящими спорить не
привыкла.
Но, может, теперь уже хватит? Раз я уволена, то какая разница?
Что он мне сделает-то?
— Я вам не Анечка, — с трудом выговариваю.
Меня едва ли не трясёт. Грудь наполняется колючими мурашками.
Чувствую, как холодеют и одновременно становятся влажными ладони.
Крепко прижимаю их к коленям, чтобы не выдать дрожь.
Равиль Вахтангович хмурится. Не пойму, то ли наигранно, то ли
вправду сердится.
Он цокает языком и поднимает подбородок, глядя на меня сверху
вниз. В его положении это нетрудно — он и так сидит выше. Стол и
кресло начальника расположены на подиуме, а неудобные стулья для
посетителей перед ним.
Наш директор невысокого роста, метр шестьдесят или около того.
Не дотягивает ни до одного другого мужчины в компании. Поэтому он
ходит в туфлях с каблуком, носит высокую причёску и костюмы с
вертикальными полосками.
Стремится казаться выше, чем есть. У него пунктик на росте.
Вот поэтому Равиль Вахтангович редко разговаривает с кем-то, не
сидя в своём массивном кресле, за огромным столом, стоящим на
возвышении.
За спиной у него окна в пол, жалюзи всегда открыты. Сегодня в
том числе. Весеннее солнце бьёт через стёкла, заставляя меня
прищуривать и без того слезящиеся глаза.
— Вот как, — говорит директор, пытаясь добавить в голос хриплые
нотки. — Не Анечка. Осмелела, значит?
Делаю глубокий вдох и говорю:
— Это несправедливо. Вы прекрасно знаете, что это не я украла
бумаги.
— Доступ был только у тебя, — проникновенно тянет Равиль
Вахтангович, склоняя голову чуть набок.
— Не только.
— Хочешь сказать, совладелец фирмы украл их?
Хочу, но не буду.
У нашей фирмы два совладельца. Я даже не знаю, как их зовут, и в
жизни не встречала. Но в последнее время у «Тайгер групп» начались
трудности.
Деталей не знаю, но работы у всех стало больше, а начальников
нескольких отделов уволили. Поползли слухи, что учредители
рассорились и теперь воюют за то, кому достанется компания.
— Молчишь, — констатирует директор. — Правильно делаешь. А то
ведь можно и договориться, Анечка.
Он делает сильное ударение на моём имени. Специально, сволочь,
издевается.
Кажется, он раньше и без того догадывался, что мне не нравится
такое обращение, ведь я намекала как могла. Жестами, взглядами,
мимикой. А теперь и вовсе прямо сказала.
Но нет, продолжает.
— Понимаешь, Анечка. Те документы были очень-очень важны. Тот,
кто ими обладает, может сделать серьёзные вещи.
Чувствую в себе силы огрызнуться:
— Я знаю, что это за документы! Сама составляла. По сути, это
ключи от всей «Тайгер групп».
— Вот именно, дорогуша, — скользко улыбается Равиль
Вахтангович.
«Почему я даже в мыслях называю его по имени-отчеству? К чёрту!
Просто Равиль. Он мне никто. Теперь даже не начальник».
