Осень – время волшебства. Это
огромная, желтая луна над облетающими деревьями, темно-синие, почти
черные ночи, полные сияния рассыпанных по небу звезд, и густой,
молочно-белый туман по утрам.
Это огненный листопад, это тихий
шепот первых заморозков, это улетающий в далекие края теплый ветер,
это любимые книги у огня, это наши мечты.
Осень – это когда вдыхаешь
полной грудью влажный прохладный воздух, когда огромные, серо-белые
тучи бороздят по небу взад-вперед, когда природа обволакивает тебя
настолько, что остаются только запахи и звуки.
Это время, когда приходят
воспоминания. Когда чувства становятся свободными. Когда перед
тобой открывается дверь. Потому что осень распахивает ворота в
Вечность.
Так мне казалось раньше. В прошлой,
такой далекой и такой счастливой жизни. Сейчас же осень дышала на
меня гарью пожара и холодно взирала черным беззвездным небом. Я
стояла посреди ночного осеннего леса, без сил привалившись к
дереву, почти не чувствуя, как ноги утопают в сырой листве. Я
смогла отойти далеко, но даже отсюда мне было хорошо видно зарево
пожара. И тем же огнем горела вязь метки на моей руке. Метки,
которая спасла меня, но теперь могла погубить.
Моя жизнь обратилась в пепел. Снова.
И на этот раз, в самом буквальном смысле. Матильда Сантини погибла,
как до нее умерла Корнелия Димопулос.
Но я смогу воскреснуть вновь. Элена
Фальконе − мое последнее имя. Последняя жизнь. И единственный
оставшийся шанс изменить судьбу.
Год спустя
Осень продолжала радовать жителей
Френцы хорошей погодой. Окутанный золотом осенней листвы, город
нежился в последних теплых лучах солнца. За высоким, до самого
сводчатого потолка окном шумел бульвар, а мы с Алирой сидели за
столиком лучшей кондитерской Френцы и беспечно болтали. Рыжеволосая
и яркая Алира была полной противоположностью мне, серой невзрачной
мышке. Такой, какой Элена Фальконе каждый день показывала себя
миру.
− Эли, ты слышала, что в столицу
возвращается герцог Ривельский?
− Как я могла узнать об этом, ведь
только ты из нас двоих общаешься в высшем обществе.
− Я думала, что в вашей конторе
только об этом и говорят. По-моему, в управлении магии обо всем
должны узнавать первыми.
− Алира, я ведь не глава управления,
а всего лишь простая машинистка в отделе стенографии. У нас так
шумно, что реши мы разговаривать во время работы, пришлось бы
кричать во все горло. И эра Эйхарт будет от этого совсем не в
восторге. Что до новостей − мы только следим за магографами, и
допуска к информации практически не имеем. Так что все последние
новости я узнаю только от тебя.
− Эли, ну нельзя же совсем уж ничем
не интересоваться. Это же сам герцог Ривельский! Один из пяти
выживших в битве Павших.
− Ты так хорошо знаешь его
биографию, − я не смогла сдержать улыбки.
− Конечно, ведь, несмотря на все
свои звания и награды, он вовсе не старый. И даже совсем наоборот −
молодой и почти красивый.
− А кто мне недавно говорил, что
внешность в мужчине не главное?
− Так я и говорю, что почти
красивый, большинство сочли бы это комплиментом внешности герцога.
Ведь после того, что произошло, он перестал появляться в обществе.
Только на службе его и видят. Прямо совсем как тебя.
Я только улыбнулась в ответ. Знала
бы Алира, чего стоила мне моя теперешняя жизнь.
Матильда Сантини сгорела в огне
пожара, и вместе с ней ушло все, чего я добилась в жизни за
последние шесть лет. Не было пусть и крохотной, но все же своей
квартиры в Клер-Монтеле, не было диплома высшей медицинской школы,
не было хорошей работы и определенности в будущем. Возродившаяся из
пепла Элена Фальконе должна была снова пройти тот же путь, что и
Матильда Сантини когда-то. Только вот возможности у нее на это уже
не было.
