− Я точно могу применить любой
прием? − я, изо всех сил изображая робость, посмотрела на тренера.
Хотя, учитывая его внешность, большого притворства тут и не
требовалось. Выше меня минимум на голову и шире в плечах раза в два
точно, он возвышался передо мной огромным исполином. Да и суровое
выражение его рассеченного шрамом лица не добавляло ему в моих
глазах обаяния. Одним словом, натуральный гоблин.
− Любой, на который вам хватит
смелости, адептка. Ну и умения, разумеется, − усмехнулся
тренер.
Всему виной была эта надменная
усмешка, которая вывела меня из себя. Из той роли заучки, которую я
для себя выбрала. Будет тут какой-то гоблин недоделанный надо мной
насмехаться.
И врезала ему со всей силы по
известному месту.
Удар вышел что надо. Охнув, тренер
согнулся пополам. Видимо, такой смелости он от меня не ожидал.
− Очень хорошо, адептка, можете
вернуться на свое место, − прохрипел он.
Я, с трудом сдерживая победную
улыбку, не замедлила выполнить это указание.
− Ты с ума сошла, − прошипела мне на
ухо одна из моих соседок. Это ж надо додуматься до такого. Врезать
самому ректору!
− Вот этот… − я едва удержалась,
чтобы не ляпнуть неприличное слово, − неотесанный мужлан и есть
ректор?
− Он самый. После такого он тебя
точно запомнит. И будет спрашивать строже, чем остальных.
− Придется быстрее бегать?
− Если бы. Чертить без помарок. Он у
нас ведет еще и магинженерную графику.
Услышав это, я тихо застонала,
прикрыв лицо руками. Там, в своем мире, я когда-то пошла учиться в
классический университет, а не в технический, во многом потому, что
чертить не умею. Вот просто совсем. И прямо сейчас мой кошмар
становился явью.
Мамочка моя дорогая, это ж надо было
так попасть! И что же теперь со мной будет…
За несколько дней до
этого
Белый потолок. Это было первое, что
я увидела, когда открыла глаза. И пока единственное, потому что моя
попытка повернуть голову отразилась вспышкой боли в этой самой
голове. Попытки пошевелить рукой или ногой успехом также не
увенчались. Тело было тяжелым, словно налитым свинцом, и
категорически отказывалось даже немного смещаться в пространстве.
Но, во всяком случае, и руки, и ноги я чувствовала, а, значит, они
у меня были, что не могло не радовать. Оставив эти пока бесполезные
попытки, я прикрыла глаза, желая вспомнить все, что предшествовало
такому непривычному для меня состоянию.
Как ни странно, ответ на вопрос о
том, кто я, нашелся быстро. Мне немногим за тридцать и я −
преподаватель университета в одном из крупных городов нашей
необъятной родины. Живу одна. Это я помнила совершенно отчетливо. А
вот то, как я оказалась лежащей на больничной койке, по крайней
мере, я очень надеялась, что это была именно она, я не имела не
малейшего понятия. Осознав это, я решила попытаться воссоздать ход
последних событий из тех, которые сохранила моя память.
Осень. Начало учебного года.
Холодный утренний воздух. Я, плотнее запахнув плащ, стучу
каблучками туфель по новенькой брусчатке главного в городе
проспекта. Иду в университет. Через несколько дней начнутся
занятия, и мне нужно к ним подготовиться. Усмехаюсь, думая о том,
что не только учащиеся не слишком жалуют первое сентября. Некоторые
преподаватели тоже. Особенно этому способствует «блестящая» работа
множества отделов организации учебного процесса, в которых,
отчего-то, работают люди, непосредственно к процессу образования
большого отношения не имеющие. Это в довершение к общему падению
уровня подготовленности студентов к дальнейшему обучению и снижению
их мотивации до уровня ниже некуда.
Но не будем о грустном. Работу свою
я люблю, а потому продолжаю работать, не взирая на временные
трудности, которые, впрочем, медленно, но верно превращаются в
трудности постоянные. Вот и сейчас я, несмотря ни на что, была в
предвкушении от начала учебного года. Сколько я себя помнила, для
меня год начинался не первого января, как для большинства моих
сограждан, а именно первого сентября. И сейчас для меня был канун
моего персонального нового года, в котором жило предчувствие чуда и
волшебства.
