Глава 1
Я знала, что когда-нибудь да умру. В
конце концов, все люди смертны, но чтобы так… рано? Неожиданно?
Нелепо?
Зима.
Гололед.
Скользкие сапожки. Снежок в спину…
падение, каменная цветочница, оставшаяся с советских времен и
бережно хранимая Варварой Степановной аки память о тех самых
временах и прекрасном прошлом в целом… удар.
Короткая резкая боль.
Темнота.
Ни тебе светящегося тоннеля, ни
столпа света, ни врат райских со святым Петром в придачу. Одна
сплошная темнота, которая продолжалась и продолжалась. И я
постепенно свыкалась с этой темнотой. В ней я перебирала мгновения
короткой и, если разобраться, совершенно бестолковой своей
жизни.
Детство.
И мама с двумя тетушками, свято
уверенными, что просто-таки обязаны совершить во имя меня
какой-нибудь подвиг, желательно, педагогический. Тихий отец, не
отличавшийся ни здоровьем, ни характером. Он никогда-то не спорил
со своими женщинами, наивно полагая, что уж они-то знают, как
лучше. Отец служил инженером в каком-то закрытом НИИ и, сколь себя
помню, всегда был слишком занят, чтобы заниматься моим воспитанием.
Впрочем, недостатка в воспитателях я не испытывала.
Ранний подъем.
Обливание.
Пробежка и зарядка.
Школа.
Музыкальная школа и спортивная
секция, куда меня отвозили. Уроки. Занятия. Тренировки. Ни минуты
свободного времени. Подруги… да не было у меня подруг.
Не сложилось.
И сначала я не видела в том беды, все
одно я была слишком занята, чтобы тратить время на всякие глупости,
вроде пустых игр. Потом… потом как-то так получилось, что дружба и
вообще отношения с другими людьми оказались чем-то невыразимо
сложным. Я пыталась, честно, уже в университете, в который меня
определили путем внутрисемейного голосования, но…
Отношения заводились.
С трудом.
А потом рассыпались.
Я была… слишком требовательна? Да,
так мне сказала Ларочка, с которой я два года кряду делила комнату
в общежитии.
А еще удручающе прямолинейна.
Свято уверена в собственной правоте
и, несмотря на то, что права я бывала частенько, это еще не давало
мне права лезть в чужую жизнь. А я вот лезла и…
…собственная не складывалась.
С мужчинами у меня получалось еще
хуже, чем с подругами. Первая любовь, которая, само собой, на всю
жизнь и никак иначе… первое разочарование, когда выяснилось, что у
моей любви совсем иные намерения. Слезы в подушку.
…одиночество.
Пожалуй, именно потому, что к
одиночеству я привыкла, мое нахождение в темноте не доставляло мне
каких бы то ни было неудобств. Теперь я видела себя словно со
стороны. И анализировала…
…двадцать два и работа в маленькой
фирме. Я сама нашла ее, несмотря на матушкино неодобрение и
прогнозы тетушек, уверенных, что фирма скоро разорится, а на меня
повесят кучу чужих долгов и вообще подведут под монастырь. И стоило
бы проявить толику благоразумия, приняв предложение матушкиного
старого знакомого, который занял какую-то мелкую должность в
городском департаменте и мог взять меня секретарем.
Секретарем я быть не хотела.
Как и возвращаться в родной
городишко, который к этому времени окончательно погрузился в
тягостную провинциальную дрему. Да и тетушки с мамой… устала я от
их диктата.
Самостоятельности захотела.
Получилось.
И в фирме удержаться. И весьма скоро
выбиться из обыкновенных менеджеров в помощники руководителя, а
потом и сменить этого самого руководителя…
…работу я любила.
Она платила мне взаимностью.
Вскоре я сменила фирму, приняв весьма
выгодное предложение крупной международной компании. Честолюбие
толкало вперед, и карьера строилась, несмотря ни на что.
Знаю, меня недолюбливали.
Некоторые и вовсе тихо ненавидели,
искренне не понимая, что я делаю в исконно мужском мире финансов.
За глаза меня называли стервой, а то и похлеще. В глаза улыбались и
старались угодить… и злорадствовали, когда мой априори неудачный
брак развалился.
