Глава 1 В которой герой просыпается
«Чтобы сберечь нервы просто
нужно быть покладистой и класть на всё, что тебя не
устраивает»
Из письма одной очаровательной
леди своей подруге.
Ивану снилось лето. Такое вот,
летнее лето с желтыми одуванчиками, зеленым лугом и синим небом, по
которому плыли одинаковые кучерявые облачка. Причём ровным таким
строем.
И сама картинка была яркою, но
какою-то чрезмерною, что ли.
И грубоватой.
- Вань, а Вань… - донеслось
откуда-то из-за горизонта, заставив Ивана к этому горизонту
повернуться. Он и руки раскрыл, готовый заключить в объятья Марусю,
которая бежала навстречу.
Причём снова как-то…
Как в кино?
В очень странном кино.
Она отталкивала, взлетала по-над
лугом и одуванчиками, слегка нарушая ровное движение облаков, и
потом, повиснув в воздухе на мгновенье-другое, опускалась. И
взмывала широкая юбка сарафана, а за рукавами тянулись тонкие
светящиеся полосы.
И Иван, всецело осознав, что сон у
него ныне романтической направленности, ощутил острую потребность
двинуться навстречу. Вот так же, огромными скачками, с зависанием в
воздухе. А то вдруг сон обоюдный? И получится, что Маруся бегает, а
он стоит столпом, не проявляя инициативы.
- Маруся… - воскликнул он, надеясь,
что звучит это нежно, но хриплый голос шуганул облачка. – Маруся, я
тут… Маруся…
И оттолкнулся от земли, чтобы взмыть
по-над лугом. Заодно отметил, что луг этот идеальной круглой формы,
будто циркулем очерченный. В природе так не бывает.
А во снах – пожалуйста.
Бежать было тяжело, что тоже
нормально для снов, но если оттолкнуться…
- А чего он дёргается? – донеслось с
небес.
- Может, кошмар какой снится? –
задумчиво ответил второй голос. – Будить надо. Тряси!
- Я трясу!
- Чего он напился-то?
- Понятия не имею, но не он один…
Сабуров вон второе ведро выхлебывает и матерится…
Нет, ну вот пристали.
Спит Иван.
И ему снится… хорошее же снится. Вот
сейчас он добежит, поймает Марусю, закружит и предложит выйти за
него замуж. По-настоящему.
- Может, воды…
- А если нет?
- Тогда так волочь, пока парни до
него не добрались… слушай, он всегда, когда выпьет, такой
буйный?
Ложь! Иван вовсе не буйный. И пить
не хотел.
Просто так получилось.
- Маруся! – воскликнул он и поймал
Марусю на руки. Крутанул, удивляясь тому, что воздух сна сделался
ещё плотнее. – Выходи за меня…
Маруся посмотрела так, то ли с
любовью, то ли с укором, и собралась ответить. Согласием. В конце
концов, это Иванов сон, потом выдохнула:
- Му…
И дыхание её было каким-то
странноватым. Вот… травою от неё пахло. И ещё чем-то, совершенно
нехарактерным. Нет, со снами такое бывает.
- А он его не сожрёт? – с сомнением
поинтересовались с небес.
- Быки едят траву вообще-то.
Маруся выдохнула, жарко так…
- Это нормальные быки едят траву.
Тоже нормальную. А в здешних после конопли я не уверен… Менельтор,
не надо его жрать. Во-первых, хоть и придурок…
Кто придурок?
- …но наш. Я к нему, можно сказать,
привык…
Маруся сопела и, вытянув губы,
чмокала ими, явно требуя закономерного продолжения романтики, но
тут уже у Ивана закрались некоторые сомнения.
- …во-вторых, хрен его знает, что он
там пил. Ещё отравишься. О! молодец, вода нам поможет.… теперь
лей…
Маруся вдруг взмахом руки опрокинула
Ивана на траву и сама привалилась сверху.
Сбоку?
Главное, тяжеленная – не поднять, не
сдвинуть. И смотрит с укоризной, будто знает что-то про Ивана,
такое вот, донельзя стыдное. А с небес, со всех облачков сразу,
вода полилась.
Леденющая!
Иван открыл рот, чтобы возмутиться,
но вода попала и в него, отчего Иван закашлялся. Сел. И проснулся.
Ровно затем, чтобы лицом к лицу, точнее лицом к морде столкнуться с
Менельтором.
- О! Ожил! – обрадовался Император,
который сидел тут же, на перевернутом ведре. – Я ж говорю, вода –
первейшее средство. У нас камердинер всегда держал ведро-другое, на
случай, если папеньку срочно в сознание привести надо.
