Переводчик Алексей Борисович Козлов
Дизайнер обложки Алексей Борисович Козлов
© Мигель де Сервантес, 2025
© Алексей Борисович Козлов, перевод, 2025
© Алексей Борисович Козлов, дизайн обложки, 2025
ISBN 978-5-0067-9051-3 (т. 2)
ISBN 978-5-4498-4713-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Видит Бог, и с какой радостью ты, должно быть, ждёшь сейчас, о, Препрославленнейший Читатель или любой бедный простолюдин, оглашения этого предисловия, полагая, что найдёшь в нем месть, ссору и оскорбления автора второго, поддельного, подковёрного и извращённейшего Дон Кихота, который, как говорится, зачат в Тордесильясе, а на свет выполз в Таррагоне! Ибо, поистине, я бы ни при каких обстоятельствах не доставил тебе такого удовольствия; поскольку даже если обиды и пробуждают гнев в самых тихих и богобоязненых сердцах, в моём случае это правило является исключением. Ты хотел бы, чтобы я отдал ему честь осла, наглеца, глупца или дерзкого мальчишки, и так бы его и назвал, но мне претит пускать в голову такую мысль – во что бы то ни стало покарать его за его грех и сожрать вместо горбушки, а там будь что будет. Что я не мог не почувствовать, и что поневоле по-настоящему задело меня, так это то, что он подметил мою старость и немощь, как будто это в моих силах было по мановению волшебной палочки остановить время, чтобы оно обошло меня стороной, или если бы моя слабость родилась в какой-нибудь таверне, за обоюдной кружкой вина и пьяным увечьем, а не в самом высоком событии, которое видели прошедшие века, нынешние и будущие, и каких никому не дано увидеть в грядущем. Если мои раны бросаются в глаза тому, кто на них смотрит, и не красят меня, они наверняка будут оценены, по крайней мере, в глазах тех, кто знает, где и как они были получены и знают, что солдат скорее выберет умереть в бою, чем остаться свободным, но спасаясь бегством; и это во мне так было всегда, и если бы сейчас мне предложили обрести невозможное и вернуть невозвратимое, я бы выбрал путь снова повторить тот удивительный поход, в котором я участвовал и получить свои раны, нежели остаться дома и не участвовать в нём. Звёзды, которые солдат демонстрирует на лице и груди, – это звёзды, которые ведут на небеса чести и желания заслуженной славы, и я должен был предупредить, что это понимание пришло ко мне не с седыми волосами, а с зрелостью, которая обычно приходит с опытом. Я также почувствовал, что он называет меня невежественным завистником и, как самому невежественному пеньку, объясняет мне, в чём было моё невежество; что на самом деле из двух видов засити, которые существуют, я знаю только одну – святую, благородную, одновременно благонамеренную и стойкую зависть, во всём устремлённую к добру и благу; и, поскольку это так, как есть, я не смогу найти в себе силы преследовать ни одного священника, и более того, если он вдобавок свил гнездо в Священном Трибунале, и если он сказал это от имени того, от кого, как ему кажется, он это сказал, он обманулся во всем и пребываети в заблуждении: ибо насамом деле я до глубины души влсхищаюсь его остроумием, восхищаюсь делами и непрерывными и добродетельными его занятиями. Но на самом деле я благодарен этому господину автору за то, что он сказал, что мои романы скорее сатирические, чем образцовые в назидании, но они на самом деле хороши, и не могли бы быть таковыми, если бы в них не было всего этого. Мне кажется, что ты, о дражайший мой читатель, не в меру расслабился, когда говоришь мне, что я слишком ограничен в своих мстительных порывах, и что чрезмерно сдержан в рамках своей скромности, и зная, что скорбящему, как правило, не воздаётся даже элементарного сочувствия, а как я вижу, огорчение у этого господина, несомненно, велико, потому что он даже кончиком своего кривого носа не осмеливается показаться в открытом поле и при ясном небе, прикрывая своё имя, притворяясь чужой родиной, как будто он совершил какое-то кровосмесительное преступление, предательство или ещё чего хуже против Его Величества. Если, конечно случайно, мой дорогойчитатель, ты познакомишься с ним поближе, скажи ему от меня, что я не в обиде, и что я хорошо знаю, что такое искушения дьявола, и что одно из величайших искушений дьявола – дать человеку понять, что он может написать и напечатать книгу, которая принесет ему столько же славы, сколько и денег, и сколько денег, столько и славы; и в подтверждение этого я хочу, чтобы ты в своем добром даре и благодати рассказал ему эту историю:
