Держу в руках листы, смятые в жутком волнении, и вчитываюсь в
бездушный черно-белый текст. Приходится анализировать каждую
строку, каждое слово, каждую запятую – ничто не может ускользнуть
от моего внимания.
Пункт 1. «Женская сторона добровольно соглашается не отказывать
в сексуальных экспериментах»...
Фантазия услужливо преподносит картины, от которых кровь стынет
в жилах: подвешивание к потолку, стеки, плетки, наручники и прочая
БДСМ-атрибутика.
С меня довольно! Пошел он к черту со своим контрактом! Швыряю
тощую папку в угол комнаты и сверлю ее презрительным взглядом. Моя
собака с недоумением смотрит на меня глубоко посажанными глазками,
а затем приносит папку обратно.
– И как это понимать? – спрашиваю. – Ты хочешь, чтобы я
это подписала? Там разве что не написано: передаю свое
тело по собственному желанию в длительное пользование мистеру Г.Г.
А так… все пункты предусмотрел, звездный говнюк.
Чтобы немного успокоиться, варю себе в турке кофе. Вдыхаю из
банки аромат жареных зерен, еще раз открываю папку и дочитываю
договор до конца без лишних эмоций.
Итак, чтобы находиться рядом со звездным телом, мне нужно
подписать унизительный контракт. НИ ЗА ЧТО! Я пока еще нахожусь в
здравом уме, чтобы добровольно соглашаться сдавать свое тело в
аренду, пусть и прекрасному мужчине.
«Ты прочла контракт?» – прилетает сообщение в Viber от Него.
Легок на помине!
«Да»
«Подпишешь?»
«Нет!»
«Прошу тебя, подпиши этот чертов договор!» – прямо через текст
чувствую, как он нервничает.
Что ж, я тоже отнюдь не спокойна, а очень зла. Глупо, наверное,
ожидать, что селебрити заводят нормальные отношения. Полагаю, что
половина из них свихнувшиеся на почве своей известности люди. Их не
привлекают обычные человеческие отношения, им нужны извращения,
чтобы чувствовать себя особенными.
Кто знает, как бы изменилась я сама, если бы вдруг внезапно
стала знаменитостью? Чувство вседозволенности портит людей – это
факт!
Игнорирую послание. Он не выдерживает моего молчания и
перезванивает.
– Только не бросай трубку. Выслушай меня, пожалуйста. Приглашаю
тебя на конную прогулку, обсудим все в спокойной обстановке.
– Хорошо, – сразу соглашаюсь я.
Разговора ведь, в самом деле, не избежать. Так чего тянуть? А с
конной прогулкой он попал в самое сердце. Разве я могу отказаться
от общения с моими любимыми лошадьми? Пока выбирала наряд для
верховой езды, то по привычке вспоминала все события, которые
предшествовали моей встрече со знаменитостью…
***
Иногда по утрам мне приходилось вытаскивать саму себя из постели
за волосы. Депрессия – как вязкое болото, накрывала внезапно, с
головой, заливала глаза и уши отвратительной жижей. Не оставалось
никаких желаний, стремлений, только всепоглощающее чувство
слабости. Я тонула, теряла контроль над собственным телом и не
хотела покидать облюбованную зону комфорта. А зачем? Ведь в кровати
лежит недочитанная книга и пол-плитки молочного шоколада. Здесь
можно укрыться от жестокой реальности мягким пледом. Погрузиться в
мир героев, напитаться им вдоволь, примерить их жизнь на себя. И
чем дольше проводила с ними время, тем горше и больнее было
возвращаться в свою жалкую жизнь инвалида.
Если человек не может ходить, постель становится для него лучшим
другом. Слишком много времени я провела на черных шелковых
простынях, прячась от людей, родственников и своего диагноза, будто
бы эти самые простыни помогли бы мне исцелиться. Целый год
отрицала, что неизлечимо больна. Не могла и не хотела в это
поверить.
Почему сейчас? Ведь я так молода, всего двадцать пять. Откуда
эта болезнь взялась? Это какая-то дурацкая ошибка! Но частые
головокружения и слабость ног убеждали в обратном. Я теряла время и
не понимала этого. Изводила себя жуткими мыслями, неделями, да что
там – месяцами – не вставала с кровати, лишала себя прогулок по
улице. Даже в окно не смотрела, не желая видеть счастливых людей,
которые самостоятельно шли по улице, спешили на работу или домой.
Надумывали себе какие-то мелкие бытовые проблемы, не понимая, что
они уже безмерно счастливы только потому, что могут передвигаться
«на своих двоих». Как же это глупо! Это сейчас понимаю. Но тогда
все было по-другому. Моя жизнь треснула и развалилась на две части:
«до болезни» и «после».
