Никита: Мне нравится эта
девочка
Смотрю на нее и не могу перестать улыбаться. Она кажется смешной
и прекрасной одновременно. Босая, в тонком шелковом платье, с
золотыми локонами, в которых играет заходящее солнце… Богиня,
извергающая ругательства на разных языках.
‒ Всё нормально? – я с трудом сдерживаюсь, чтобы не
засмеяться.
‒ О да, прекрасно! – отвечает она без тени иронии, ‒ Огромное
спасибо, что не дали упасть. Каблук надломился, вот…
Богиня поднимает повыше босоножку с красной подошвой и потом
вдруг начинает говорить быстро-быстро:
– Не страшно! Ерунда! Вот рубашку я вам случайно испачкала,
прошу прощения. Могу исправить. У визажистов есть такие волшебные
салфетки, они быстро удалят пятно. Я сбегаю, возьму? Мне так
неловко...
Она болтала, а я зачарованно смотрел на ее губы. Пятно меня
совсем не волновало, а вот эти красные губы ‒ очень даже. Мне вдруг
захотелось приблизиться к ним вплотную. Кажется, я даже слегка
наклонился.
Я заприметил ее еще в очереди. Особенно когда она сняла пиджак,
и мой взгляд уткнулся в оголенную до поясницы спину, по которой
тяжелыми локонами спадали длинные волосы. Их цвет напоминал зрелое
пшеничное поле. Вообще-то, я всегда предпочитал брюнеток, но тут
что-то зацепило. Я едва сдержался, чтобы их не потрогать. Это было
странное желание, если учесть, что лица девушки я тогда еще не
видел.
Интересно, кто она? Участвовала в конкурсе или работала за
сценой? Может, журналистка с телевидения или блогер? Сколько,
интересно, ей лет?
Мы почти поравнялись, когда какая-то недотёпа ткнула ее
чемоданом, и она в прямом смысле упала ко мне в руки.
Это было неожиданно и чертовски приятно. Я поддался внезапному
желанию и в течение нескольких долгих секунд прижимал ее к себе.
Что-то шепнул на ушко, вдохнул ее запах, и как туманом накрыло. А
потом она выпрямилась, развернулась и отошла в сторону. Все что я
увидел – это опущенные ресницы и алые губы.
В себя пришел, когда уже к машине подходил.
Что это за хрень была? Подержал незнакомую барышню за талию и
поплыл, как мальчишка.
Эй, Ник, тебе двадцать семь скоро, баб уже столько было – со
счету сбился, всех рас и мастей. Что в ней особенного? На этом
вопросе я развернулся и пошел обратно узнавать ответ.
И вот она стоит напротив, что-то тараторит про пятно от помады,
щурится от низкого солнца и часто моргает, извиняясь через слово, а
мне хочется взять ее за руку, притянуть ближе и посмотреть в глаза.
Я реально протягиваю руку.
Она не отпрянула, не удивилась, протянула свою в ответ.
‒ Никита, ‒ представляюсь я.
‒ Софи, ‒ улыбается она и тут же исправляется, ‒ Соня, то
есть.
Наши ладони соприкасаются, и снова начинается хрень с туманом.
Заторможенность и вата в башке. Стою и улыбаюсь, как олигофрен.
Софи, значит. Точно блогерша! Они любят представляться западными
вариантами своих имен. Или модель? Хотя взгляд глубокий и
манерности нет. Может коуч, психолог? Для конкурсантки рост не
подходящий, а вот фигурка что надо. Что же она тут делала, и как бы
мне продолжить это чертовски приятное знакомство? Может, на
автопати в отцовское поместье ее пригласить?
Сегодняшнее мероприятие и мое в нем участие – бред полнейший, но
отец попросил его заменить, и я не смог отказать. Он редко о чем-то
просил. Половину моей жизни мы с ним прожили в разных странах и
параллельных вселенных.
Свою строительную империю Александр Гордиевский начал возводить
еще в девяностые и к тридцати заработал не один валютный миллион,
так что мне было суждено родиться с золотой ложкой во рту и расти в
необычной семье.
Я не помню своих родителей счастливыми. В момент своей
судьбоносной встречи оба уже были состоявшимися личностями и
матерыми акулами бизнеса. Мама поставляла с Востока ткани и искала
помещение под шоу-рум. Отец строил очередной торговый центр и
считался одним из богатейших людей области. Она пришла к нему на
прием, чтобы договориться о рассрочке на покупку магазина, а он
взял и подарил ей его. Тогда он еще был способен на безрассудные
поступки.
