Ловушка для птички

Продолжение истории Никиты Гордиевского и Софии Соловей.

Первая часть"ОХОТА НА ПТИЧКУ"

https://litnet.com/ru/book/ohota-na-ptichku-b410833

Пролог

– Хорошо, София. Твои тревоги и опасения понятны. С ними мы обязательно справимся, но для начала расскажи немного о себе.

– Что именно нужно рассказать? Как на собеседовании? – спрашиваю, обняв себя за плечи.

В кабинете тепло и уютно, но я всё равно чувствую необъяснимый дискомфорт.

– Не обязательно. Расскажи мне, кто такая София Соловей? Какая она? Любые факты из ее жизни, опиши характер, внешность. Можно говорить о себе в третьем лице: иногда так удобней.

– Нууу, – тяну я, судорожно соображая, с чего начать, – Ей двадцать пять лет, работает ландшафтным дизайнером, разведена, есть дочь, – нервно сглатываю. – Внешность у Софии обычная, но, несмотря на это, ей часто говорят комплименты. Люди считают ее привлекательной. Раньше она танцевала сальсу, но в последнее время некогда. Сейчас ходит в фитнес-зал, полюбила йогу.

Мой психолог Виктория медленно кивает, призывая продолжать, а я не знаю, что еще сказать. Дальше у меня возникает ступор. Как непросто, оказывается, говорить о себе, особенно, как о ком-то постороннем.

– Фух! Можно я лучше от первого лица попробую?

– Конечно, нет никаких условий или ограничений, – заверяет Виктория. У нее мягкий голос и очень красивые серые глаза.

Вспоминаю, что рассказывала на многочисленных собеседованиях несколько лет назад: тогда я их по нескольку раз в день проходила. Этот заученный текст остался в памяти подобно пушкинскому творению «у лукоморья дуб зеленый;/Златая цепь на дубе том…».

– Я говорю на русском, испанском, английском и французском немного… – недовольно выдыхаю. Звучит так, будто я хвастаюсь. На самом деле я еще итальянский, португальский и каталонский понимаю, могу изъясниться, но этот факт точно лишний, – … живу и работаю в Испании, уже шесть… нет, почти семь лет. Сразу после школы переехала, получила грант на обучение от университета Барселоны, который окончила с отличием.

Виктория улыбается и уточняет:

– В школе ты тоже была отличницей?

– Золотая медаль, – подтверждаю. – Мы с мамой жили небогато. По правде говоря, в нужде. Я знала, что полагаться мне не на кого, поэтому училась старательно. Мама часто повторяла: «Просто так на голову ничего не падает».

– Так многие родители говорят, – смеется психолог. – А твой папа?

– Он погиб, – отвечаю без промедлений. – Несчастный случай или убийство – точно неизвестно. Мне было двенадцать.

– Как ты это перенесла? Что чувствовала? – спрашивает спокойным ровным тоном. Взгляд открытый и понимающий.

– Сначала я испугалась. Потом разозлилась и обиделась. Он ведь бросил меня!

– Он умер, – поправляет.

– Он оставил меня, обрек на одиночество и бедность... Мы с трудом выживали, пока не появился отчим. Я заканчивала школу, когда мама вышла замуж за известного архитектора. Он моложе ее...

Делаю паузу. Задумываюсь, стоит ли рассказывать о наших конфликтах с мамой на почве ее ревности. Не решаюсь. Озвучиваю только факты:

– С семнадцати лет я живу сама. С мамой в данный момент не общаюсь.

– Это тяготит тебя? Разлад с мамой?

Я пожимаю плечами.

– Скорее нет, чем да. Теперь, когда у меня есть дочка, я не одна.

– У тебя много друзей? Есть подруги?

Снова тяну плечи вверх.

– Не знаю. Много приятелей, хороших знакомых. Есть Маша, крестная моей Николь, которая очень нам помогает. Подругой ее назвать сложно: сильно старше и к тому же моя начальница. Одна близкая подруга у меня была, но мы больше не поддерживаем отношения.

– Почему? Это как-то связано с рождением дочери?

– Да. И с мамой, и с Дашей я перестала общаться, когда узнала, что беременна.

– А с отцом ребенка связь поддерживаешь?