Эх, дороги!

© Кузьминский Г.А., 2021

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2021

Зима в этот год была ранняя. Уже в последних числах октября мелкие, противные и холодные дожди стали по ночам сменяться снегом. Между каплями дождя летели белые снежинки; долетев до земли, быстро таяли. Некоторые из них цеплялись за ещё зелёную траву, но капли дождя их смывали и не позволяли появиться хотя бы маломальскому снежному покрову. Утром могло показаться, что вот-вот ляжет снег, но днём трава с проседью снова приобретала свой грязно-зелёный цвет, и от снежинок не оставалось и следа. Там, где была голая земля, снежинки, можно сказать, совсем не задерживались, сразу таяли. Такая мерзкая погода продержалась несколько дней и всем уже порядком надоела. Всё вокруг стало серым и мокрым. За что ни возьмись, всё скользкое, липкое и холодное, делать на улице ничего не хочется. Топор или молоток в руках трудно удержать, он то и дело вырывается и улетает в сторону, вверх или вниз. Хорошо, если мимо ноги или головы, своей или чужой. Получить обухом по собственному лбу проще простого.

Листья с деревьев уже облетели и вместе с грязью липли к ногам. Прежде чем войти в дом, надо было найти глубокую лужу, походить по ней, потереть резиновые сапоги друг об друга и только после этой процедуры взойти на крыльцо. На крыльце снять сапоги и надеть что-нибудь домашнее. Как бы старательно ни тереть нога об ногу, на сапогах остаётся и грязь, и прилипшие листья, которых полно скапливается в каждой луже; носить их в дом нежелательно. Войдя в дом, надо снять верхнюю одежду и повесить поближе к печке, чтобы к утру просохла. Кепку или шапку повесить на гвоздь, вбитый в стену под потолком, или тоже у печки, а рукавицы засунуть в печурок.

Неожиданно, а можно сказать, наконец-то, облака рассеялись, западный ветер сменился на северный, и землю подморозило. Народ обрадовался такой перемене погоды. Сверху не капало, одежда не намокала, лицо оставалось сухим и на ветру не мёрзло, как в непогоду. Теперь резиновые сапоги можно было сменить на валенки с галошами или другую обувь и спокойно передвигаться, не замочив ноги. Но на дорогах, где раньше чавкала грязь, теперь появились сплошные мёрзлые колдобины. Всякий транспорт по такой дороге ехал не спеша и с сильным грохотом. Разве что трактор на гусеницах мог двигаться, как по накатанной дороге. Особенно некомфортно было ехать на телеге на деревянных колёсах, которые упирались в каждую кочку и подпрыгивали на ней вместе с телегой, да на велосипеде. Переднее колесо то попадало в ямку, то упиралось в бугор, руль того и гляди вырвет из рук, или он провернётся, и падения в этих случаях не избежать. А каково падать на мёрзлую землю, многие испытали на себе.

Такое межсезонье самое удобное время для заготовки дров. Народ, вооружившись пилами и топорами, направился в лес, зная, что такая погода продержится недолго, и зима со снегом и морозами не за горами. Уже с утра было слышно, как в лесу за речкой стучат топоры, звенят пилы и раздаётся скрежет падающих деревьев. Иногда в звенящей тишине доносился мужской или женский говор, хотя слова можно было разобрать с трудом.

Другие, с косами, граблями и вилами, вышли на болото косить осоку. В хозяйстве это растение было очень полезным. Её использовали и как корм скоту, и как стилок, но сначала из неё делали («гатили») огату. Большинство домов хозяева утепляли огатами ещё до наступления холодов. Делали это каждый по-своему. Самые хозяйственные из жердей и кольев строили капитальный частокол от земли до крыши вокруг всей избы и набивали его утеплителем из осоки, сена или соломы, у кого что есть. Жерди и колья, сделанные по размеру дома, летом хранились в укромном месте, недоступном для дождей. Другие утепляли дом не полностью, а лишь до окон, и не всю избу. Главное, сохранить тепло в подполье, где хранятся припасы, заготовленные летом. Самые нерадивые кое-как обкладывали дом внизу, прикрыв лишь подполье, прижимали утеплитель, чем попало, и были довольны. Ближе к весеннему теплу огату потихонечку разбирали, и осока постепенно перетекала в ясли, а из яслей корова и овцы сами выбрасывали её под ноги, съев, что повкуснее и посъедобнее.