***
Я была ёлкой. Грёбаной, мать её, ёлкой! С надписью «Experience
телеком», ага.
Стояла посреди зала и мрачно хлестала шампанское. Из бутылки.
Потому что «ножек» у меня не было. Ствол только. Пенёк. Коричневый,
чтоб вы понимали. А дальше – всё: гибкий каркас и оборки из адски
блестящего золотом нечто с жёстким фатином вида: «Ах, Варенька!
Волшебство же какое! Сказка вы наша!» И шапочка. Сердючка от
зависти застрелилась бы петардой, отвечаю. Короче, убейте меня,
кто-нибудь, избавьте, наконец, от позора!..
…Фужера тоже не было. Потому что его надо было бы время от
времени наполнять, а для этого ходить надо, угу. А я не можу! А мне
надо очень. Ибо прям вижу, как у меня новая должность появляется, и
имя мне теперь – Ёлка, и никак иначе. Млин! Это всё ещё и кололось
невыносимо, будто для пущего натурализма костюм был улучшен
настоящими иголками. Благо внимания никто не обращал, что я тут
притопываю от нестерпимого зуда.
Чудовищней всего чесался, конечно, живот. И грудь. И ещё… Да всё
у меня чесалось! И было жарко. Уши закладывало корпоративным
унц-унц, пол под ногами рябил отработанными конфетти, они сбивались
от хаотичных шагов в кучки и стаи и слегка колыхались от случайного
сквозняка или слишком активных басов из динамиков рядом — тот ещё
ужас. Душно пахло подкисшим фуршетным столом, средствами для
укладки, парфюмом и алкоголем. В целом, учитывая мою невозможность
ходить, всё было приемлемо невыносимо. А покидать «почётное» место
мне было нельзя.
И вот ведь знала, что раскрывать лишний раз рот при начальстве
себе дороже выходит. Кто ж меня за язык-то тянул, я вот всё
спрашиваю? И ведь ясно, что как бы не обернулось, всё равно крайней
окажусь я, а не руководство, которому захотелось изюминки и «Отойти
от набивших стандартов». Отошли, спасибо большое. Но почему в
мою-то сторону? А я всего-то предложила нарядить девочек
операционисток ёлочками, они же все хорошенькие, свеженькие! И
раздать годовые бонусы – уж кому как повезёт – вместо обычной
лотереи. А в один из конвертов должен был попасть еще и мега-бонус.
Но это был бы сюрприз.
В итоге, что? Пенек вместо ножек! Зачем, скажите мне?! Уж нашла
бы я, чем эту деталь образа оформить, и так, чтобы у коллег-женщин
задымились глаза, а у мужчин брюки! А теперь вот стою, пыхчу,
топчусь, размышляю в куда увольняться… Мгновенная, блин, карма.
Мне осталось раздать ещё восемь конвертов, и, судя по тому, что
по залу пока не разносилось ни истерических, ни разочарованных
воплей, главный бонус года был всё ещё где-то в числе жёстких
карточек в моих руках.
Благослови, дух компании, ту позитивно нетрезвую душу, которая
ещё вначале вечера, споткнувшись, завалилась на меня, чуть не
ободрала к едрене фене всю ёлку, та, слава небесям осталась при
мне, но облапали меня тогда знатно. Зато это недоразумение без
компаса и гироскопа широким жестом ткнуло мне в руки открытую
увесистую холодную бутылку, невнятно пообещало моим рукам поцелуев
и с пылом двинулось корпоративить дальше. А я осталась. С бутылкой.
И, пожалуй, никто не смог бы разлучить меня с ней. Лишь бы устоять
до конца только. Вряд ли пьяное покачивание мне удалось бы выдать
за трепетание на зимнем ветру. Оно, безусловно, обогатило бы
видео-историю корпоративных вечеринок и собрало бы тыщёнку-другую
лайков, но не за мой же в конце концов счёт! Поэтому я держалась.
Маленькими глотками незаметно тянула теплеющий брют и ждала, когда
дендрарий отпустят домой.
Коллеги плясали. Нет, не подумайте, всё было прилично. На
корпоративе и танцам, и вообще, в принципе, нет места. Танцуют люди
не так. Но, в целом, дух близкого праздника, угар от почти
завершившейся предновогодней гонки, курс этот снизившийся
позавчера, и который после праздников наверняка отыграет, но
пока-то нет! — всё это делало веселье искренним и как будто
последним.
