- Поехали! Будет классно! – убеждал
меня Даня. И я согласилась.
А сейчас, стоя на краю обрыва в
самом конце длинного каменного языка, что нависал над водной
гладью, я смотрела вниз на бушующий океан и не могла решиться. Я
испугалась. Всё моё нутро сжималось от дикого, необузданного
страха. Таких острых ощущений я не испытывала никогда.
- Элина, - рассмеялась Катя, самая
близкая моя подруга, - не трусь! Мы уже по разу спрыгнули и, как
видишь, живые, и даже вполне здоровые. Пара синяков не в счёт.
Я сглотнула вязкую слюну. Всё во мне
кричало: "Не делай этого!". И мне стоило бы послушаться внутреннего
голоса. Но нет же, пошла на поводу уговоров и заверений, что ничего
страшного со мной не случится.
Прикрыла веки, вдохнула наполненный
солью воздух. Адреналин ещё мощнее забурлил в крови, сердце
застучало где-то в горле и я, почему-то разогнавшись, прыгнула
вниз, раскинув руки, как крылья.
Даня и Катя, что-то кричали мне
вослед, но я уже не слышала. Я летела навстречу камням. Не
воде.
Понимание того, что это конец ко мне
пришло не сразу. Да и было ли оно? У меня нет ответа на этот
вопрос. Удар был таким, что из глаз посыпались искры и я потеряла
сознание, а шустрая волна слизнула моё тело, забирая его в глубины
океана.
Не знаю, бред ли это умирающего
человека, но я тонула и смотрела вверх, на лучи солнца, ласково
целующие поверхность воды. А изо рта вырывались последние пузырьки
воздуха, окрашенные в алый цвет. Цвет моей крови.
И в них (пузырьках) я видела всю
свою недолгую, но такую счастливую жизнь: вот родители ведут меня в
первый класс, вот Даня забирает меня из универа, вот я получаю
предложение в одной из лучших фирм на должность помощника главного
инженера. И это сразу после университета! Без связей, знакомств и
взяток.
Но тут картинка сменилась: твёрдой
рукой я делаю разрез брюшной стенки - лапаротомию, собираясь спасти
очередную жизнь. Это точно была я, хотя внешне мне было лет
пятьдесят. И черты лица совсем другие. Даже голос не такой, как
сейчас.
Пузырь лопнул, а в следующем
мелькнула женщина под два метра ростом, с серой косынкой на
пшеничных волосах, вяжущая солому в тугой сноп, и я тут же поняла,
что это тоже я. И у меня отчаянно-привычно ломит
поясницу, кропотливый труд не приносит радости измождённому телу,
но успокаивает душу – будет, что продать на рынке, и зимой семья
будет относительно сыта.
Но и это видение исчезло. Следующее
кардинально отличалось от всех предыдущих: я была мужчиной,
и лихо скакала по бескрайним прериям на гнедом коне в
широкополой фетровой шляпе, с револьвером наперевес...
Последнее, что мелькнуло - это лицо
мамы, мамы, которая была в этой жизни. В последней. Она ласково
улыбалась мне, в добрых глазах плескалось море любви и обещание,
что всё будет хорошо.
А потом воздух закончился полностью,
и грудь сдавило пудовыми гирями. Сотни ножей взрезали нутро. Но
даже кричать я не могла. Даже это было мне неподвластно.
И мир погас…
Пробуждение было неприятным. И это
ещё мягко сказано!
Болело всё, что только может болеть.
Но особенно голова. Я с трудом подняла руку и ощупала её в первую
очередь. Огромная, с перепелиное яйцо, шишка и что-то влажное,
липкое. Осмелилась открыть глаза. Вокруг царила темнота. Я даже не
смогла испугаться возможной слепоте. Повела рукой, сбоку нащупала
какой-то выступ. На этом силы меня покинули, и я снова провалилась
в небытие.
Второе пробуждение было скорее от
того, что кто-то истошно кричал, буквально надо мной.
- Её Высочество Элоиза! Я её нашла!
Она здесь! - какой неприятный голос у этой особы. Чуть поморщилась.
Боль возвращалась волнами. Тут над моим лицом что-то ярко
вспыхнуло, и я зажмурилась пуще прежнего.
