Непривычно задумчивый Сорен снова сидел на нашем диване и ерошил свои чёрные кудри, собираясь с мыслями. Потом он набрал воздуха, поднял голову и выпалил:
– Ребята, тут такое дело… Мы с Биргиттой разводимся.
Мы с Эриком переглянулись, но взгляд Эрика на меня быстро стал осуждающим. Иногда я жалела, что у меня настолько подвижная мимика и, чтобы прочитать мои мысли, экстрасенсом быть не требовалось – они отображались на моём лице бегущей строкой. Сейчас Эрик прочитал там фразу “Да и слава богу”, за что я и удостоилась порции неодобрения.
Биргитта мне не нравилась. Просто до зубовного скрежета.
Ещё с того момента, как они с Сореном только начали встречаться, Эрик регулярно подшучивал над моим отношением к их паре, говоря, что я похожа на ревнивую свекровь, вырастившую свою ягодку не для Биргитты. Но он довольно долго не мог взять в толк, за что именно я её так не люблю.
– Катерина, ну что опять не так? – спрашивал Эрик, когда я находила очередную причину проигнорировать вечеринку, устроенную Биргиттой.
– Всё так, Эрик. Просто именно в этот день у меня дела. Сходи один, если хочешь, вечеринка будет зажигательная, с толпой народу, ты такие любишь.
– Без тебя мне там будет скучно, Сорен опять прилипнет к своей даме так, что не отдерёшь, а, кроме него, я там почти никого не знаю. Слушай, ну ты ведь даже с Зарой общий язык нашла, а от Биргитты бегаешь, как от чумной.
– Мы нормально общаемся с Биргиттой. Но я не могу отменить свои планы ради её вечеринки.
И Эрик, вздохнув, снова тянулся за телефоном, чтобы сказать другу, что мы не придём.
Планы при этом могли быть самые разные. Поход в парикмахерскую, где у меня был блат – мастерице я нравилась и для меня она могла найти окошко тогда, когда я попрошу, причём зачастую даже задним числом: когда я звонила ей из туалета, прикрывая рукой трубку, и просила меня записать уже после того, как сказала Эрику о существующей записи. Если стрижка и маникюр были совсем свежие, мне могло внезапно потребоваться перевезти книги из издательства – в благодарность за то, что c новым романом Сорена я приходила к ним раньше, чем к конкурентам, они могли подержать у себя часть тиража, в которую я залезала за книгами для презентаций, промо-мероприятий и встреч с читателями. Участие в благотворительном мероприятии тоже отлично годилось – за довольно небольшой период времени меня на них стали узнавать в лицо, что вообще-то для моего лица крайне нетипично.
Если честно, годилось вообще что угодно, лишь бы не появляться дома у Сорена и Биргитты, тем более, что про нас с Эриком она вспоминала обычно в самый последний момент. И да, Зара, жена Улофа, одного из братьев Эрика, была мне по душе гораздо больше, хотя, выросшая в семье недавних выходцев из Пакистана, она имела диаметрально противоположное моему воспитание и абсолютно другие жизненные ценности. В частности, четверо их с Улофом детишек мне казались счастьем только первые пятнадцать минут, потом от их непрекращающегося гомона у меня начинала болеть голова. Но Зара была адекватной взрослой женщиной, со своими принципами и приоритетами, которые я могла выстроить в стройную систему и понять логически. И потому – относиться к ним с уважением: мне хватало мозгов и такта, чтобы не толкать в обществе женщины, мать которой всю жизнь заматывала голову платком, профеминистские тейки и делиться в переписке с Зарой исключительно рецептами любимых блюд.
А вот Биргитту я понять не могла. Сорен познакомился с ней на очередных съёмках, где она играла роль второго плана, и у них моментально закрутился бурный роман. Актрисой она была средненькой, ну или мне так казалось оттого, что довелось близко увидеть в петербургском театре очень высокий класс актёрского мастерства, до которого она явно не дотягивала. Это не было проблемой, пока она молодая – для такой хорошенькой актрисы всегда найдётся роль в не слишком высокобюждетном сериале, проблемой было совсем другое. Биргитта была очень медийной. Даже сверхмедийной. Иногда мне казалось, что из 24 часов в сутках в реальном мире она живет два, а остальные – в соцсетях, телешоу и журналах. И на непрекращающихся тусовках.
