– Уже через две недели? Серьезно? – Слезы подступили к горлу, а голос почти сел.
Роберт провел рукой по русым волосам, взъерошив их:
– Ты ведь не собираешься разреветься?
– Из-за твоего отъезда? Еще чего. И не надейся, – процедила я. – Это будет лучший год в моей жизни. Просто незабываемый.
– Миша… – Голос Роберта стал строгим и предостерегающим. Ну просто мама и папа в одном лице.
– Ой, ну прекрати. – Я закатила глаза. – На меня не действует твой назидательный тон, можешь не стараться. – Я развернулась, достала из шкафа чистую чашку. Плеснув воды, покрутила ее в руках и отставила в сторону. – И терпеть не могу, когда ты вот так зовешь меня – Мишей.
– Если хочешь, я могу звать тебя Колей, – предложил Роберт и рассмеялся.
Очень остроумно.
– Можешь звать меня Мишель, так, как в паспорте, или прекратить проповедь, – пробурчала я, проклиная себя, что снова попалась на его удочку. – Можно мне поехать с тобой?
– Конечно, – Роберт откинулся на спинку стула и заложил руки за голову, – бросишь университет и будешь жить в одной комнате со мной и еще двумя парнями.
Я поморщилась.
– Давай снимем отдельную квартиру, а в университете возьму академ. Твой контракт всего на год.
– Давай, – опять согласился Роберт, – я всю жизнь мечтал играть в профессиональный хоккей. Столько сделал, чтобы попасть в Германию, и теперь вместо того, чтобы сфокусироваться на игре, буду нянчиться с тобой. Отличная идея, Миш.
Я снова взяла кружку и сделала глоток.
– Знаешь, я могу быть сама по себе, заниматься своими делами.
– У тебя и в Москве дел полно. Не заметишь, как год пролетит. А мне нужно доказать, что я чего-то стою.
Я прищурилась и сделала вид, что оцениваю Роберта.
– Ну, парень ты симпатичный, обаятельный, высокий, мускулистый… – Я сделала паузу. – Но надо бы еще уметь играть. Так что особо не обольщайся.
– Ты сейчас получишь у меня! – шутливо воскликнул Роберт. – Это я-то не умею? – Он оглянулся в поисках предмета, который можно было бросить в меня.
– На кухне все слишком хрупкое, – смеясь, предупредила я его. – Не вздумай.
– А ты не болтай глупостей, – обиженно проворчал он.
– Ладно, уговорил. Ты замечательный хоккеист. – Я сделала шаг в его сторону и потрепала по голове. – Вредный только.
Он хмыкнул.
– Вообще-то я хотел бы стать самым полезным игроком.
Я изобразила задумчивый вид и побарабанила пальцами по подбородку.
– Хочешь стать самым успешным по показателям полезности? Что у тебя в гороскопе на этот год? – Я сделала вид, что читаю статью в телефоне. – Сатурн в десятом доме, – таинственным голосом произнесла я, – говорит о том, что ты со всем справишься.
– И ты здесь справишься, – сказал Роберт. – Хотя я буду страшно волноваться за тебя.
Я внимательно взглянула на брата: его поза была расслабленной, на губах играла улыбка, но в голубых глазах застыла тревога, под глазами залегли заметные тени и отчетливо виднелись при дневном свете новые морщинки, которые появились совсем недавно. Я вздохнула. Нам нужно учиться жить заново. Быть самостоятельными и взрослыми. И самое время начать.
– Мне восемнадцать. Ты будешь далеко, мне придется научиться нести ответственность за себя, – моя рука накрыла его, – но ты не волнуйся.
Он вздохнул и улыбнулся, но улыбка вышла грустной.
– Ладно, поговорим о твоей ответственности вечером, а сейчас мне нужно съездить в магазин. Есть пожелания?
– С чего ты такой заботливый? – Я c подозрением на него посмотрела. Он встал, направился к холодильнику и стал внимательно изучать содержимое.
– Вечером зайдут ребята из команды. Устроим прощальную вечеринку. – Он гремел крышками кастрюль и шелестел бумагой, разворачивая упакованную нарезку сыра. – Что купить-то?